Страница 107 из 122
- В том и вопрос! Удрал наш следователь с хутора, угнал дирижабль и где-то в тайге с него спрыгнул. Газаев утверждает, что тот в погоню за ходоком кинулся, а твоя инспектор, Афоня, с пеной у рта доказывает, что сбежал парень, почуяв ответственность.
Консул без напора и уверенности, как бы по долгу службы, возразил Столбину:
- Баторина на него раньше напраслину не возводила. Значит, есть доказательства. Она же работала с вашим следователем, как его, Мухиным…
Афанасий Дмитриевич не притворялся, он, действительно, с трудом вспомнил фамилию томского особиста, который отчудил – бросился в бега, будучи отстранён от ведения дела. Это, конечно, ничего не значило в стратегическом масштабе, но существенно осложняло жизнь самого беглеца. Нарушить приказ? Сбежать из-под орденского следствия? Как минимум, оперативнику светила ссылка на поселение, а то и каторга, не говоря уж про лишение всех заслуг и пожизненное отлучение от государственной службы. Тем более что инспектор Ордена указывала на прямую заинтересованность Мухина в сокрытии следов, вплоть до попытки взрывом уничтожить незаконную лабораторию.
- … и убеждена, что ходока и всех обитателей хутора убил он или по его приказу. Факт, что сбежал, есть? Запрет нарушил? Поймаешь, спросишь, что за шлея ему под хвост попала. А дела там очень тревожные. Лабораторию вы развернули, ходока использовали…
- Поосторожнее со словами, консул, - насупился Экспедитор, - не мы, а неизвестно кто развернул. У нас нет сотрудника по фамилии Киселёв! И ты прекрасно знаешь, кому выгодно столкнуть Россию с Орденом! Чёртовы ростбифы!
Протопресвитер покачал головой, слушая негромкую, но уже острую перепалку бывших сослуживцев. Ему изначально не нравилось слишком спокойная реакция верховной светской власти на сведения о "Тумане Альбиона". Будь его воля, Великий Магистр Ордена сразу бы получил подробное письмо с изложением конкретики, добытой в Англии разведывательным путём. И требование, чтобы Орден собственными силами провёл проверку и пресёк провокацию в зародыше, показательно настучав по шеям Её Величеству королеве и Кабинету Министров. А задуманная Третьим Отделением авантюра с демонстративным привлечением Ордена к расследованию вскрытой провокации - выглядела слишком рискованно. Жаль, Патриарх отверг предложение отца Павла – подействовать на Императора. И вот сейчас протопресвитер переживал, чувствуя себя виноватым.
- Подождём результатов работы следственной комиссии, - пожал плечами консул.
- Ерофей, сорвут тебе голову вместе с погонами, - сочувственно пробурчал отец Павел, разливая водку по стопкам, - вот не сумеешь доказать, что тут англичане подсуетились, и всё. Даже если сомнение останется, вышибет тебя Государь с экспедиции. Как в шахматах, где и ферзя жертвуют, сводя игру на ничью…
- Ну, я не та фигура. Не слон и даже не ладья. Так, лошадь, - усмехнулся Столбин, - рабочая. Не расстреляют же. Как говорится, меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют. Вот Дубельта жалко, если отставят.
Они помолчали. Генерал-майор Леонтий Васильевич Дубельт, управляющий Свиты Его Величества, принимал в делах Особой экспедиции самое живейшее участие. С его уходом многое могло порушиться, что на вопросах особо тонких всегда сказывается отрицательно. Молчание нарушил консул:
- Ладно, по делу. Твой оперативник, э-э… Мухин, думаешь, возьмёт ходока? Если ты так уверен, что он не работал на англичан.
- Голову дать не могу, - потёр лоб Столбин. - Мои кадровик и аналитик сочли, что парень слишком активно к нам попал, как бы не английская подстава с тем ходоком, которого он взял. Зато Брюммер считает, что Мухин – наш человек, патриот, просто слишком горячим оказался. Не смирился с отстранением от дела, кинулся задерживать беглеца… хм-м… то ли ходока, то ли того, который ходока использовал. Я полагаю, там британский агент, - особист выдвинул ладонь перед собой, останавливая возражение консула, - оставь, Митрич, бритты это придумали, они, к бабке не ходи! Жаль, шансов поймать у Мухина нет…
Отец Павел сник, налил себе ещё стопку, опрокинул в одиночку, не приглашая бывших сослуживцев. Он отлично представлял необъятность сибирской тайги. Искать там человека можно вечно, это не иголка в стоге сена, который можно сжечь, а пепел с магнитом просеять. Но Столбин словно понял огорчение протопресвитера и ободрил:
- … а мы возьмём. Граница перекрыта, режим "Блокада" введён. Поймаем, не сомневаюсь. Вот только жаль Мухина тебе сдавать, консул. Вдруг Брюммер прав, и парень искренне за Россию болеет? Может, спустим на тормозах, Афанасий?
- Извини, нет. Наказать требуется примерно. Чтоб другим неповадно было. Всё! Эта тема закрыта, - отрубил консул Ордена и тотчас заинтересованно спросил. – Ты англичан каждый раз крестишь по иному. То они у тебя ростбифы, то лошажьи морды, то бритты, то англосаксы. Что, определиться с поименованием не можешь?
Отец Павел не выдержал, темпераментно изложил собственное мнение об островных католиках, помянул протестантов с лютеранами и вознамерился приравнять всех инакомыслящих христиан чуть ли не к язычникам. Консул и Экспедитор выслушали вступительную часть, но дожидаться провозглашения анафемы не стали. Минин обнаружил, что водки на очередные стопки не хватает, открыл холодильный шкаф и высказал в его белое нутро:
- Когда Командор вручал ноту Государю Императору, то упомянул Киселёва и ходока Руслана Рослова. А инспектор Баторина фамилию куратора-особиста… кхм… услышала гораздо позже, от журналиста Резникова. Который знал только имя ходока. От кого Командору такие полные сведения поступили?
Протопресвитер и Столбин в разговор консула со шкафом вмешиваться не стали, но выслушали, храня уважительное молчание. Втроём выпили. Дождавшись, когда консул схарчил маринованный огурчик и принялся за ветчину, особист уточнил: