Страница 6 из 53
Лешка проснулся уже после того, как ушла бабушка. Рассвет еще только занимался, и под окном галдели воробьи. Они спорили и дрались так отчаянно, что Лешке стало грустно, хотя он обычно просыпался в хорошем настроении. Теперь же он вынужден размышлять над тягостными событиями. Покойников он не боялся, но очень уж было неприятно.
Почему-то вспомнилось детство. Их дружная улица. Активные, неглупые пацаны и девчонки, пожалевшие однажды одинокого старика и установившие над ним шефство. Навязывая свою, еще весьма неуклюжую помощь деду со странным именем – Калина, они беспардонно вваливались целой ватагой в дом к мечтавшему, наверное, отдохнуть бывшему колхозному сторожу, который еще совсем недавно гонялся за ними, совершавшими не слишком опустошительные, но все же незаконные набеги на колхозный сад. На горе деда Калины этот сад был разбит на высоком берегу реки в том месте, где больше всего любила купаться молодежь.
Лешка и его друзья-доброхоты, умучившие своей навязчивой безалаберной помощью бедного старика «до потери пульса и ориентации в пространстве», вынудили его оформить брак с одинокой нестарой женщиной, согласившейся досмотреть тяжело болевшего деда Калину до самой смерти. Ей эту даму с косой долго ждать не пришлось. Вот тогда и увидел впервые Лешка так близко покойника, и детское впечатление оказалось тяжелым и памятным.
После этого случая Леша старался избегать похорон, чтобы не смотреть на покойников. Даже тела родного отца он не видел, потому что из Чечни отца привезли на родину в закрытом гробу, да так и похоронили.
- Ты что это вылеживаешься сегодня? – спросила бабушка, входя к Саше в комнату.- Проснулся, так вставай. О чем размышляешь?
-Да вот отца вспомнил. Мне так его не хватает! Без папы и мама дома не живет, уехала на край света.
- Скучаешь, мой же ты внучек, - бабушка ласково, как в детстве, погладила Лешку по голове. – Мама ж тебе звонила, скоро уже приедет на недельку. Как раз к сроку, чтобы тебя проводить в Ленинград. Фу, вот опять ошиблась! Никак не привыкну к переименованиям.
- Да, называй, как тебе угодно. Я-то пойму, а до остальных нам дела нет. Ты куда это спозаранок ходила? – спросил Леша бабушку, натягивая майку.
- Ходила помогать готовить поминки. Кур потрошила на лапшу, овощи для борща чистила. Сейчас покормлю тебя и вернусь. Даже, если дел нет, все равно надо сидеть возле гроба. Так положено. И тебе чуть позже надо будет помочь.
- До чего же мне не хочется, если бы ты знала!
- Ничего не поделаешь. Человек – существо стадное, общественное и законы человеческого общежития – для каждого из нас непреложны. Садись, ешь, я тебе оладьев со сметаной испекла. С молоком хочешь или с чаем?
- Я сам возьму чай, посиди, отдохни, поговори со мной. Ведь ты у меня, басенька, удивительная! Ну, у кого еще бабушка будет, походя, рассуждать на общечеловеческие темы? Расскажи-ка мне, что там, у Соболевых нового? Убийцу не нашли? «Привидение» не появлялось?
- Убийцу не нашли, «привидения» никто не видел, зато ночью приехала племянница Лукерьи Никитичны из Перми, о которой я тебе говорила вчера. Плакала!.. Очень хорошая девушка. И симпатичная.
- И такая же беловолосая, как вся ее родня? В жизни не видел такую толпу похожих друг на друга блондинок разного возраста?
- Да, они все друг на друга похожи, необычайно белые волосы у них в роду. Что ж им красить их, если блондинкой быть так престижно в наше время?
- Да, глупо краситься. Но все же в одном месте их всех трудно переварить.
- Поэтому, должно быть они, и ссорятся, чтобы вместе не собираться. Сегодня для них особенный день. Они не только все вместе собрались, но и исключительно вежливы друг с другом, до такой, знаешь ли, слащавости. И каждая, подходя к гробу, потихоньку просит прощения «у Лушеньки».
- Каждая? И племянница из Перми тоже? Как ее зовут?
- Зовут ее весьма необычно: Лениза, я едва запомнила. Чтоб прощения она просила, я не слышала, но плакала она очень горько, даже я не сдержалась, на нее глядючи.
- А такую полную даму среди них, как звать? Она там еще больше всех распоряжается?
- О, это младшенькая их, Варвара Никитична, она из всех четверых сестер самая боевая. Со старшими у нее большая разница в возрасте, баловали ее. Она привыкла командовать. Образованная, а на мать покрикивала, та с ней доживала и слушалась во всем. Что у них там с Лукерьей Никитичной произошло – не знаю, но Варя больше других к гробу подходит, не спит совсем, но не плачет, а только прощения просит «у Лушеньки».