Страница 3 из 53
Навстречу Лешке ехал милицейский УАЗик. Он чуть под его колеса не попал, когда отчаянно махал руками, привлекая к себе внимание.
- Ты, что, ошалел? Чего тебе? – остановив машину, спросил тот, кто был за рулем.
Лешка задохнулся и не мог говорить, а тем более долго объяснять.
- Надо догнать вон ту маршрутку, в ней преступница, - проговорил он.
- Мы едем по вызову, спешим. Что у тебя за преступница?
- Скорей! Скорей! Это я вас вызвал. Поехали! – кричал Лешка, переводя дух.
- Ну, тогда садись, поехали.
Но догнав уже давно повернувшую за угол маршрутку, Лешка и милиционеры убедились, что лже-Лукерья Никитична. исчезла бесследно.
Милицейский УАЗик привез Лешку к дому Лукерьи Никитичны. Все были раздосадованы.
- Что ж, пойдем, глянем, что там твое привидение искало, чего мы не нашли?
Лешка счел необходимым рассмеяться этой немудреной шутке и тем самым немного разрядить обстановку. Милиционер снисходительно улыбнулся человеку, оценившему по достоинству его юмор.
Лешка обратился к старшему по званию милиционеру:
- Можно мне с вами пойти, ведь только я видел то платье, в котором приходила преступница? Если оно у бабульки дома осталось, значит, это просто совпадение, ведь я покойницу много раз видел.
- Нашел улику – платье на двух женщинах сразу! Это ты не жил в то время, когда после поступления партии товара в пустой до этого магазин, полгорода одновременно надевали платья одной расцветки и одного фасона, а если на глаза попадалась женщина, одетая в новое, но другое платье, так тут же получала звание «модницы» и «стиляги». Так что иди, сиди дома, тебя вызовут.
И на другой день ветер не утих, и на третий, когда покойницу предполагали похоронить, он только усилился. Этот ветер дул с настырностью, достойной лучшего применения. Взвихривал пыль, лохматил кусты и женские прически, задирал углы скатертей на установленных во дворе столах для поминок и выворачивал наизнанку траурные ленты на венках из искусственных цветов, расставленных вокруг гроба.
Несмотря ни на какие уговоры бабушки, Лешка не спускался с «голубятни», наблюдая за соседским двором днем и ночью. Эту обязанность он возложил на себя добровольно после того, как не сумел остановить преступницу, как он ее называл, хотя милиционеры ему давно объяснили, что убийцей старушки был мужчина, а если это была женщина, то она была очень сильной для слабого пола. Так что кандидатура Лешкиной «преступницы» не подходила.
- Да, слазь же ты, наконец, сыщик несчастный! Сколько можно бутерброды жевать? Мужчин собралось мало, поэтому надо, чтобы ты помог покойницу на кладбище отвезти, - выговаривала Лешке накопившиеся упреки бабушка, возвращаясь ненадолго домой проведать внука.
- На кладбище не поеду, а на поминки пойду, ты мне там объяснишь, кто есть кто из родни. До чего же много среди них похожих на Лукерью Никитичну теток!
-Это ее сестры и их дочери. Да пока что не все собрались. Из Тюмени не успела приехать ее племянница. Любимая. Единственная, с кем она при жизни хотя бы разговаривала, общалась. Остальных Лукерья в упор не видела, даже на похороны собственной матери не ходила из-за сестер.
- И чего она с ними так? – поинтересовался Леша.
- А кто ж ее знает? Характер, одним словом. Ведь чужая семья – потемки!
Лешка, наконец, согласился снизойти до полноценного обеда, потому что в соседнем дворе люди новые не появлялись. Порядок там уже навели, старушку обрядили и в гробу поместили на украшенной коврами и цветами веранде. Назавтра ожидались похороны, поэтому все собравшиеся родственники и соседи подготавливали поминки.