Страница 13 из 53
Соседка Антонина сокрушалась, что не смогла уговорить сестер Лукерьи Никитичны пригласить священника отпевать покойницу.
- Как же мы можем пригласить священника, если она при жизни никогда в Бога не верила, а верила только в коммунизм, да в светлое будущее? – ответила Антонине одна из сестер старушки. – Никакие новые веяния на нее влияния не оказывали, она говорила, что церковь – это еще одна власть, что там свои налоги, а ей хватает партийных взносов.
- По-моему, все уже забыть успели, когда партийные взносы платили? – вставила одна из женщин. – Да и партий теперь расплодилось видимо-невидимо, одна на другую похожа. Однако ни одна, по-моему, взносов не собирает.
- Это, потому что всех государство подкармливает, оно ведь у нас богатое, это мы – бедные.
- Прошу прекратить за поминальным столом такие разговоры! Они здесь абсолютно неуместны, - строго сказала невысокая полноватая женщина в синем костюме с белым воротником, которая сидела на пластмассовом стуле чуть поодаль, однако могла слышать все, о чем говорят за двумя сдвинутыми столами.
- Это, должно быть, та любопытная тетка из органов, она среди нас убийцу выслеживает, - прошептал Лешка своей бабушке, когда та принесла ему тарелку горячего мяса с картофельным пюре.
Столы стояли под открытым небом, не было даже навеса и приставучий ветер моментально остужал еду в тарелках, подбрасывал в них листья с соседних деревьев, но никто не был в претензии, потому что дом Лукерьи Никитичны был невелик, и каждый понимал, что его духота и теснота были бы куда неприятней, чем неудобства из-за привычного для здешних мест «астраханца».
Бабушка после слов внука строго на него посмотрела и исподтишка погрозила пальцем, чтобы не говорил о присутствующих то, что они о себе не должны были услышать.
Но менторский тон дамы в синем не понравился не только Леше, но и сухонькому армянину дяде Ване, живущему по соседству с покойной и неоднократно сватавшемуся к ней.
- Кто вы такая, уважаемая? По какому праву здесь распоряжаетесь? – и не дождавшись ответа, продолжал:
- Будь жива, Лукерья Никитична, ей бы разговор по душе пришелся, она о политике любила поговорить, да и почему бы нет. Сейчас не сталинские времена, когда о власти нельзя было слова вымолвить, вслух подумать. Теперь мы эту власть сами выбираем и на свадьбе ли, на похоронах можем без страха о ней порассуждать.
Но смелый дядя Ваня остался в одиночестве, никто его не поддержал, да и женщина в синем не проронила больше ни слова. Все молча доели, одновременно поднялись из-за столов, и произнеся: «Царство небесное», покинули усадьбу.
Женщины собрали посуду, Лешка унес столы, подошел к Ленизе, целый день хлопочущей на кухне, и тихо спросил:
- Наша договоренность, Лениза, остается в силе? Ты придешь вечером к фонтану?
Лениза кивнула:
- Да, приду.
- Я буду тебя ждатьикитичны пригласить священника, если она при жизни никогда в Бога о всем. _________________________________________________________________тверых сестер самая боевая. наешь ли слащаво, очень буду ждать.
- А про песню ты уже забыл?
- Хоть один куплет с припевом, но обещаю сегодня тебе спеть. Ты только приходи.
- К девяти? Приду.
- Помни, буду ждать, хоть до утра. Ну, пока!
- Пока.
***
- Бабушка, я первым делом в душ!
- Да, уж сходи, ополоснись. От этого ветра пыли столько, что, если он когда-нибудь кончится, надо будет все окна вымыть. Даже в комнатах запах пыли слышен. Но сегодня я устала, завтра все пропылесошу.
- У тебя, что внука уже нету? Куда это вы, гражданка, подевали своего хваленного внука, если вам, бедной-несчастной приходится самой пылесосить весь свой пропыленный, с грязными окнами дом? – строго спросил Лешка.
- Иди уже, иди, мойся, внук! Тебе все шуточки, а я действительно так сегодня устала, что ни ног, ни рук не чую. Хоть и старенькая была Лукерья Никитична, царство ей небесное, но в таких она муках умерла, что с души моей камень не спадает. Так вот и давит, так и давит…
- Басенька, я не видел, чтобы та дама, что изображала приведение, была на поминках. Может, я пропустил?
- Такую яркую разве пропустишь! Нет, ее не было. А на кладбище она была?
- Была. Приехала на такси, да на такси и уехала. Ни слезинки не проронила, близко к гробу не подошла. Что за загадочная мамзеля, как ты говоришь, понятия не имею. Может, когда-нибудь узнаем, в чем ее секрет, - сказал Лешка бабушке и пошел в душ.
Леше хотелось залезть на излюбленный насест, где на ветру и просторе ему особенно хорошо сочинялось, но после убийства и похорон соседки звуки музыки могли показаться людям чем-то кощунственным, поэтому Лешка, отдохнув часик, взял в руки гитару, положил перед собой чистый лист бумаги и с головой ушел в творчество.
К тому времени, как бабушка позвала Лешку ужинать, песня уже была готова, и его распирало от желания спеть ее кому-нибудь целиком.