Записки старого книжника

Глава 2

Библиотека Помяловского. Оригинал Тиханов. АрхивДружинина. Библиограф Торопов. Антиквар Савостин.Аукционы. Переписка Екатерины II

В лавке Мельникова часто бывал известный в свое время филолог, профессор римской лите­ратуры Иван Васильевич Помяловский. Это был тщедушный, очень тихий человек. Покупал он главным образом иностранные книги, древнегре­ческие и латинские. Жил Иван Васильевич в Гат­чине, хотя у него была и городская квартира на Надеждинской улице.

Помяловский предпочитал рукописи, хотя платил за них сущие гроши. Да и книги-то в то время стоили недорого. Если теперь посмотришь сохранившиеся старые метки цен, то диву даешь­ся. Когда Мельниковым была приобретена библиотека историка-византиниста, профессора В. Г. Васильевского, Помяловский купил несколь­ко рукописей из этого собрания, но те, которые стоили не дороже 25 рублей. Знаменитая же Суп-расльская летопись— кирилловский памятник церковнославянского языка X — XI веков — была оценена в 100 рублей, но Помяловскому она по­казалась слишком дорогой, и он ее не взял. Ду­маю, что он всю жизнь помнил эту невероятную свою ошибку.

С Помяловским я познакомился, когда он был уже в преклонных годах и мало собирал. У него была громадная библиотека, большая часть ко­торой находилась в Гатчине. После смерти Ива­на Васильевича наследники решили продать его библиотеку и просили за нее 40 тысяч рублей. Покупателей сразу не нашлось, и они по неразу­мию стали распродавать «на выбор» учреждени­ям и частным лицам, совершенно тем самым обесценив библиотеку.

В 1905 году, когда я только что начал само­стоятельно торговать, наследники предложили антикварам С. П. Трусову, Н. В. Соловьеву, а также и мне купить часть библиотеки. Я поехал сговариваться после Трусова, предложившего на­следникам лишь 4 тысячи, и то в рассрочку. У меня денег не было, но, посмотрев библиотеку, я убедился, что она стоит много дороже. Я стал искать компаньона и обратился к букинисту Ф. Н. Корягину с предложением выплатить ему вдвое, если он даст мне в кредит 5 тысяч. Коря­гин обещал, и я поспешил предложить наслед­никам эту сумму. Но тут появился уже завоевав­ший известность антиквар Соловьев, уверил на­следников, что я покупатель несерьезный— где ему взять, дескать, 5 тысяч, когда у него и това- ру-то всего на тысячу рублей. Это было почти верно, но я рассчитывал, что меня ссудит день­гами Корягин.

Библиотеку приобрел Соловьев. В ней было очень много инкунабул и книг X V I— XVII столе­тий, которые впоследствии закупил специально приехавший из Рима папский нунций. Соловьев же получил звание комиссионера Ватикана и ко­миссионера Публичной библиотеки. Рукописи и архивные документы, все сразу и без разбора, купил Н. К. Синягин. Собрание Синягина посту­пило позднее к антиквару П. В. Губару, большая часть собрания которого распродавалась уже мной как через магазин, так и непосредственно с квартиры Губара.

Постоянным посетителем, если и не покупа­телем, был Павел Никитич Тиханов, служивший в Публичной библиотеке и собиравший главным образом рукописи. Это был человек высокого роста, весьма представительный, с грубым голо­сом. Он неизменно обращался ко мне со словами:

— Книги есть?

— Есть.

— Печатные есть?

— Есть.

— А писаные есть?

— Нет.

— Ничего у вас нет,— говорил он презритель­но и, поворачиваясь, уходил.

Посмотрев как-то Супрасльскую летопись, о которой я уже упоминал, и узнав, что она оценена в 100 рублей, Тиханов не предложил никакой цены.

— Дорого, она уже не ценна, по ней работа­ли,— сказал он.

Думаю, что он, как и Помяловский, всю жизнь не мог простить себе этого промаха.

Несмотря на то, что покупателем Тиханов был плохим, он собрал все же огромное количе­ство рукописей, которые потом поступили по завещанию в Публичную библиотеку.

Тиханов был большой оригинал, забавный че­ловек. Между прочим, он выпустил в 1891 году брошюру «Криптоглоссарий», где были собраны все вариации слов в значении «выпить» и их синонимы.

Одним из крупнейших покупателей Мельнико­ва был В. Г. Дружинин, собиравший книги по русской истории, поморские рукописи и книги по поморскому старообрядчеству. Кроме того, он собирал русские запрещенные книги или издания, покалеченные цензурой, но с тем, чтобы они бы­ли без вырезанных страниц.

Василий Григорьевич Дружинин был чрезвы­чайно скромный, тихий человек, походивший на замкнутого ученого, а между тем он был очень богат, владел на Урале железными рудниками, дававшими громадные доходы. Жил он на Сер­гиевской в собственном особняке, роскошно об­ставленном. Когда он приходил, спрашивая чего- нибудь новенького, Максим Павлович приказы­вал все купленные за последнее время книги вы­кладывать перед ним на стол.

Дружинин в течение многих лет собирал кни­ги, но держась своего плана и не уклоняясь в сторону. У него образовалась библиотека, по­мещавшаяся в пятидесяти шкафах. Впоследствии особняк был продан, и Василий Григорьевич переехал на казенную квартиру при помещении Археографической комиссии, ученым секретарем которой он состоял в течение двадцати пяти лет. Заседания комиссии происходили у Дружи­нина на квартире, и библиотекой его пользо­вались все члены комиссии. Из журналов он имел комплекты «Русского архива», «Русской старины», «Исторического вестника» и целый ряд других периодических изданий, в том числе все собрания актов.

Впоследствии Дружинин покупал книг очень мало (у него было уже все, что входило в план его собирания), но всецело отдался собиранию по­морских рукописей, заводил знакомства и дружбу с поморами. Собрание поморских рукописей у не­го было изумительное. Он обработал и издал немало поморских памятников и написал ряд книг по расколу и старообрядчеству.

Перед войной 1914 года Дружинин продал свои рудники, и, хотя оставался одним из дирек­торов этих рудников, мало ими занимался. Дела его пошли хуже и хуже, и пришлось расстаться с частью книг.

При моем содействии он продал свое собра­ние запрещенных книг, а через некоторое время я узнал, что он продает старинную, можно ска­зать, музейную мебель. Торговал мебелью М. М. Савостин, о нем скажу ниже. Я купил эту коллекцию мебели, из которой голландский шкаф маркетри и шесть голландских стульев бы­ли представлены на выставке «Ломоносов и ели­заветинское время».

Вскоре началась первая мировая война, я был призван в ряды армии и перед отъездом продал все эти вещи директору Сибирского банка за 25 тысяч рублей, а он перевез их в только что купленный особняк на Сергиевскую, угол Потем­кинской.

Через некоторое время Археографическая ко­миссия переехала в свое помещение на Васильевс­кий остров, где Дружинину предоставили квар­тиру; он был вице-президентом комиссии, а пре­зидентом был историк С. Ф. Платонов.

Все свои поморские рукописи Дружинин пе­редал в библиотеку Академии наук СССР.Василий Григорьевич Дружинин владел зна­менитым архивом своего дяди, писателя А. В. Дружинина. В этом архиве было очень мно­го неизданных писем Л. Н. Толстого, Тургенева, Гончарова, Фета и других писателей. Историк русской литературы, профессор И. А. Шляпкин приготовил к печати целый ряд этих писем, пред­полагая опубликовать их в «Русском библиофи­ле». Шляпкин, человек в своем роде замечатель­ный, страстный любитель книги, был другом дет­ства Дружинина. После смерти Шляпкина Васи­лий Григорьевич был его душеприказчиком, и благодаря хлопотам Дружинина библиотека Шляпкина поступила, согласно воле завещателя, в Саратовский университет и на Высшие женские курсы, а некоторые вещи были переданы Псковс­кому музею.

У Дружинина хранился «Дневник» Шляпкина, состоявший из двух книжек, никому не извест­ный, нигде не опубликованный. В «Дневнике» было очень много сведений о профессорах и уни­верситетской жизни старого времени.Из других собирателей стоит упомянуть имя Евдокимова.Генерал Евдокимов не являлся боевым генера­лом, он был скромным преподавателем Инже­нерной академии.