Записки старого книжника

Глава 6

Пополнение библиотек. Издательство «Всемирная ли­тература» и М. Горький. Частные издательства. Ред­кие находки. Юбилей. «Дешевая книга». Книжная лавкаписателей. Писатели и ученые— собиратели книг. Де­мьян Бедный. Пушкинист Лернер. Переписка Л. Н. Тол­стого

После Великой Октябрьской социалистической революции при библиотечном отделе Наркомп- роса был образован Центральный комитет госу­дарственных библиотек. В его функции входила покупка, национализация и охрана библиотек. Заведующим покупочной комиссией был Михаил Леонидович Лозинский, известный поэт и пере­водчик. Я был консультантом. При комитете об­разовали книжный фонд. Для начала купили большое собрание гравюр и рисунков, относя­щихся главным образом к Петербургу и другим городам, и целый ряд библиотек.Меня в первые же дни командировали в село Городец для покупки собрания рукописей Овчин­никова. Собрание было огромное, в нем находи­лось много редкостей, например лицевое еван­гелие XII века и рукописи XVI века. Но, когда я приехал в Городец, выяснилось, что собраниеуже поступило в Библиотеку имени В. И. Ленина.Вскоре я перешел на службу в экспертную комиссию при Наркомвнешторге. Комиссию возглавлял А. М. Горький, который и пригласил меня на эту работу.Комиссия была организована для разборки складов Елисеева, Кокорева, Преловского, Ус­пенского и других, где было сложено огромное количество всякого имущества, брошенного в большинстве случаев бежавшей за границу бур­жуазией, придворными и высокопоставленными лицами.Вещи музейного значения отправлялись с этих складов на выставку, белье, платье, обувь— в отдел социального обеспечения для раздачи на­селению, мебель и посуда— в магазины для про­дажи.Книги же рабочие относили в какую-нибудь кладовую и там сваливали в общую груду.Когда об этом узнал А. М. Горький, он добил­ся, чтобы книги были разобраны специалистами. Этой работой занялись А. С. Молчанов и я.Рукописи, семейные альбомы и фотографии мы отбирали для Центрального архива, книги музейного значения— на выставку, книги обыч­ного порядка — в Государственный книжный фонд.Рапорты о работе над книгами принимал сам Горький, причем во всякое время дня, и сам же определял, куда назначить целые библиотеки, как это было, например, с библиотекой великой кня­гини Ксении Александровны. Эта обширная биб­лиотека была сложена на складах Преловского в длинных ящиках из-под яиц; насчитывалось до 80 таких ящиков. В первых же ящиках, которые мы вскрыли, оказались большие фолианты в красных марокенах с гербами французских ко­ролей. По указанию Алексея Максимовича все книги были перевезены в Публичную библиотеку. Библиотека адмирала Чихачева, упакованная в металлические запаянные ящики, с каталогом, напечатанным в Париже, по указанию Горького была передана Географическому обществу.Библиотеки князей Кантакузен, Голицына и Вяземского, а также бывшего министра юсти­ции Щегловитова были переданы в Государст­венный книжный фонд, куда попало огромное количество мелких книжных собраний и библио­тек.Издательство «Всемирная литература», кото­рое возглавлял А. М. Горький, не имело своей библиотеки. По совету Молчанова и моему А. М. Горький решил создать из бесхозных биб­лиотек одну основательную библиотеку для из­дательства.Он порекомендовал занять дворец бывшего великого князя Владимира' Александровича, где до этого помещался театральный отдел. Горький предложил мне стать комендантом дворца. Я от­казался, объясняя тем, что отвечать за такой дворец трудно, потому что там, вероятно, мно­гих вещей уже нет.Горький сказал:— Вы возьмитесь хоть временно, у меня есть человек, который не побоялся бы ответственно­сти, но он сейчас болен. Это К. П. Пятницкий.— Назначьте комиссию,— ответил я,— в ко­торую войду и я.Назначили комиссию из пушкиниста Н. О. Лернера, библиотекаря издательства «Все­мирная литература» Н. Н. Бахтина и меня, и мыначали работать по описи имущества дворца.Во дворце было три библиотеки: библиотека Александра II— между Белым и Верещагинским залами, библиотека Владимира Александровича — в первом этаже, рядом с его кабинетом, и библиотека его жены— в третьем этаже.Работать было трудно, книг мы не описывали. Залы промерзли, мы зябли, а греться ходили в столовую Наркомпроса.Правда, столовая тоже не отапливалась, пото­му что обеды выдавались там на дом, но зато нам разрешили греться на кухне и давали обед.Наша комиссия решила, что для библиотеки хватит парадных комнат, и Горький передал вто­рую половину дворца Дому ученых.Заведующим хозяйством Дома ученых Горь­кий назначил Родэ, человека весьма распоряди­тельного, и тот стал энергично действовать.Для собраний потребовались стулья. Родэ по­просил их у меня. Я дал, но стульев все же не хватило, так как собрания в Доме ученых были многолюдными. Вскоре Родэ снова попросил стульев, но я отказал. Тогда Родэ пожаловался Горькому, и я получил от него такое письмо:

«Т. Шилов, мои распоряжения, как дирек­тора издательства «Всемирная литература», должны быть для вас обязательными. Нельзя относиться к ученым неблагожелательно, как это допускаете вы. Дайте ученым столько сту­льев, сколько найдете нужным.М. Горький».

Сознаюсь, что это письмо несколько обидело меня, так как я был только членом комиссии, но не признать справедливости требований А. М. Горького, заботившегося об ученых, было нельзя.Вскоре мне пришлось ехать в деревню. Про­ездом через Москву я решил повидаться с Горь­ким, который жил тогда в Москве. Алексей Максимович встретил меня очень радушно, а ко­гда я попросил подписать мне командировку в Ярославль, он сказал:— Я вам подпишу что угодно, только не ссорьте меня с учеными.После этого инцидента Родэ стал просить Горького передать весь дворец Дому ученых. Горький на это согласился. Пришлось нам ис­кать новое помещение, и после некоторых по­исков мы остановились на помещении, где нахо­дилось издательство «Всемирная литература» — на Моховой, 36, и заняли в верхнем этаже семь больших залов.К этому времени на складах остались лишь книги и ноты. Для реализации этих книг решили пригласить все заинтересованные учреждения. Но не было работников, а главное, транспорта. Мне поручили обследовать все склады и выяс­нить хоть приблизительно, сколько там находит­ся книг. Я подсчитал, что их было примерно около 3 миллионов томов. Ленкогиз, музыкаль­ный отдел, Государственный книжный фонд и из­дательство «Всемирная литература» должны бы­ли вывезти их своими силами.Но вдруг последовало запрещение разбирать книги на складах; было приказано возить книги в помещение банка Юнкера на Невский, 12. Всезаинтересованные учреждения прислали своих работников для отбора книг. От нашего изда­тельства работало там десять-двенадцать опыт­ных и специально проинструктированных рабо­тников. Нам не нужны были какие-нибудь необы­чайные редкости. Поэтому работа наша была чрезвычайно проста: подбирать книги на всех языках— по одному экземпляру, но во всех ха­рактерных изданиях. Так, например, если Волтер— пусть хотя бы в десяти разных изданиях, но по одному комплекту каждого. Кроме того, от­бирали все словари в любом количестве, книги по истории литературы на всех языках, библиогра­фические справочники, а также всю переводную беллетристику на русском языке.Привезенные в мешках книги разбирались, си­стематизировались, записывались в инвентарь и переписывались на карточки. Дублеты, попав­шие случайно, отправлялись в Книжный фонд.Кроме того, два-три наших человека постоян­но работали в Книжном фонде, который переда­вал им все, что могло быть полезным для биб­лиотеки «Всемирной литературы». Через Книж­ный фонд мы получили прекрасные библиотеки, например библиотеку прокурора Хрущова— бо­лее 10 тысяч томов художественной литературы на иностранных языках; библиотеку И. А. Всево­ложского, бывшего директора императорских театров, полученную нами прямо из его имения. Ее мы принимали от поэта Дм. Цензора, рабо­тавшего по охране памятников искусства.Я и С. Котов погрузили книги в вагон и сами сопровождали его. Библиотека была великолеп­ная, но половину мы отдали в Книжный фонд, чтобы не нарушать своего плана комплектова­ния. Кроме того, мы приобрели библиотеку гра­фа Орлова-Давыдова и библиотеку филолога и историка литературы Ф. Д. Батюшкова с кни­гами по истории западной литературы.Наша библиотека росла не по дням, а по часам. За три года работы мы собрали около 100 тысяч наиболее ценных книг, и все по одному экземпляру каждого издания^. Вот почему из всех составленных в то время библиотек наша оказа­лась наиболее долговечной.