Записки старого книжника

— Да ты бы запросил и уступил, потешил бы покупателя, а то как в аптеке,— и наконец купил за 550 рублей.

Бахрушин собрал исключительную библиотеку. Книгу он любил искренне, написал даже книжку- дневник под названием «Кто что собирает», в кото­рой дал очень меткие и остроумные характеристики наиболее известных московских собирателей. Кни­гу издал библиограф и книголюб Л. Э. Бухгейм очень хорошо, с портретами. Кроме написанной им книги Бахрушин издал в четырех частях каталог своих книг со снимками библиотеки и кабинета.Бахрушин очень уважал книжников, в его со­брании было более 300 портретов букинистов и собирателей книг, на многих фотографиях была биографическая справка.Умер Бахрушин в 1904 году. Его библиотека по завещанию поступила в Исторический музей.Зачастую посещал наш книжный магазин и родственник А. П. Бахрушина Алексей Алек­сандрович Бахрушин, собиравший книги исклю­чительно по театру. В этой области он был почти единственным собирателем с таким широким размахом. Кроме книг, А. А. Бахрушин собирал и все материалы, относящиеся к театру, вплоть до афиш, костюмов, скульптуры и живописи. Еще при жизни он передал свой музей государст­ву, продолжая пополнять его все время. После смерти А. А. Бахрушина в бывший отцовский музей поступил на службу его сын и немало поработал, продолжая дело отца и пополняя му­зей экспонатами.В Москве много собирателей передали государ­ству свои библиотеки и музеи: Третьяков, Соло­довников, Бахрушин, Солдатенков, Цветков и, наконец, два брата Щукиных— имена достаточ­но известные.Петр Иванович Щукин, с которым я больше всего имел дела, хотя лично с ним ни разу не встречался, собирал рукописи и автографы, ми­ниатюры и предметы персидского искусства. Го­ворили, что его коллекция персидских вещей не уступала коллекции Вильгельма II.Я продавал Щукину только письма, автогра­фы и рукописи. Заглазно продавать рукописи было весьма трудно. Обычно я писал ему:«Предлагаю к приобретению,— называю 5— 10 наименований,— цена такая-то». Щукин отве­чал почти всегда телеграфом: «Высылайте». И в течение десятка лет наших деловых отноше­ний не бывало недоразумений. Может быть, и не всегда он был доволен покупкой, но зато к нему попадали такие редкости, которые покрывали все случайно попавшие малоценные вещи.Как-то я приобрел архив военного историкаА. В. Висковатова, известного автора и издателя исследования «Историческое описание одежды и вооружения российских войск с древних вре­мен». Архив был скучный, но в нем оказался один том формата писчей бумаги. В этом томе было переплетено около 500 листов архива, со­державшего различные государственные докуме­нты. Мне запомнилась одна тетрадь— инструк­ция генералу Суворову, отправляющемуся на Урал для ревизии горных заводов. Императрица Екатерина испещрила почти все страницы инст­рукции своими поправками, многое вычеркнула, указывая, что сделано это ею собственноручно.Другой интересный архив, который я приобрел, принадлежал братьям Булгаковым. Булгаковы были почтдиректорами, один московским, другой петербургским, и славились как перлюстраторы. Например, Александр I пишет Кутузову: «Михаил Илларионович, на место Беннигсена следовало бы назначить генерала Чичагова, мною весьма уважаемого, но, по-моему, он не подходит, поэтому назначьте Чичагова к себе. Дайте ему лестное назначение, а командиром на место Беннигсена назначьте такого-то, а это письмо уничтожьте».Булгаков переписал в свою тетрадь это пись­мо, которое Кутузов, вероятно, уничтожил. Тет­радь содержала около 100 листов, в ней было, значит, не меньше 200 перлюстрированных писем.В этом же архиве оказалась связка донесений некоего генерала Алексеева. В истории войны 1807— 1812 годов этот генерал совершенно не упоминается, но, оказывается, в подготовке к войне он принимал деятельное участие. Среди этих донесений были обнаружены два наказа Александра I генералу Алексееву. В первом гово­рится, что он, генерал Алексеев, посылаетсяв Польшу для обследования дорог на случай прохождения войска, если будет война с Наполе­оном, и ему рекомендуется изыскать такие до­роги, чтобы тяготы прохождения войска не так были обременительны населению. В другом на­казе говорится:«Генерал Алексеев, из того, что я вам пишу, вы видите, как я вам доверяю. Помимо рескрип­та, данного мною вам об устройстве и выборе дорог, вы, главным образом, смотрите, какое имеют настроение поляки по отношению нас и французов, и дайте им понять, что мы все усилия приложим для их благоустройства, а так­же дайте понять, что чья возьмет— бог волен.Но если они будут придерживаться француз­ской ориентации, то разорены будут наверное.

В ваше распоряжение даются все военные и гражданские власти. Александр». В архиве оказалось около 500 донесений гене- . рала Алексеева на имя императора и на имя министра двора князя Волконского, ярко рису­ющие политическую атмосферу той эпохи.В архиве братьев Булгаковых было очень мно­го подлинных писем Аракчеева, Волконского и других. И этот ценнейший архив чуть не погиб.В Петербурге жила 96-летняя старушка фрей­лина Булгакова. Она принялась за уничтожение ненужных ей писем и стала их выбрасывать. Тря­пичники случайно подобрали этот архив и сложи­ли на своей бирже, в огромном сарае на Петро­градской стороне. В этом сарае можно было купить разнообразнейшие товары, начиная от ко­стей и тряпок до драгоценнейших инкунабул и рукописей.Архив Булгаковых попал в этот сарай, а мои поставщики, которых я в свое время проинструк­тировал, принесли мне однажды около двух пу­дов исписанной бумаги. Не без волнения я спро­сил, во сколько они расценивают принесенное. Они попросили полтораста рублей и предложили купить еще старинный станок красного дерева для отжимания белья. От бельевого станка я от­казался и послал их к антиквару и реставратору Сосновскому. Тот купил станок, оказавшийся пе­чатным голландским станком, вывезенным Пет­ром I из Голландии. У Сосновского этот станок купил граф Ферзен. Весь же архив Булгаковых в конечном итоге оказался в наших хранилищах.