Страница 55 из 134
– Я бы назвал это по-другому… Но не важно. Я просто не могу понять, почему вы выгораживаете человека, который, судя по вашим словам, унижает вас как личность.
Джордж вздрогнул.
– Почему вы так считаете?
– Я много чего видел, слышал и знаю, мистер Нуари.
– Очевидно, не так много, как вам бы того хотелось, – съязвил Джордж, но в то же мгновение осекся.
На Говарда Мэйсона страшно было смотреть. Бледность его лица могла соперничать с девственным снегом в горах, а блеск самых чистых, великолепно обработанных бриллиантов казался тусклым по сравнению с холодными и яркими, яростными небесно-голубыми глазами. Джорджу показалось, что еще чуть-чуть, и тот набросится на него, а затем порвет на мелкие кусочки так же легко, как рвут лист бумаги. Обомлев от такой внезапной перемены, Джордж Нуари попятился назад. Страх сковал все его тело. В этот момент он еще раз пожалел о вчерашнем и дал себе зарок, что если сумеет выпутаться из этой передряги, то, во-первых, навсегда завяжет с горячительными напитками, а во-вторых, полностью изменит свою жизнь.
– Я весьма любознателен, мистер Нуари, – взяв себя в руки, обычным голосом проговорил Говард Мэйсон. – И привык получать интересующую меня информацию любыми способами. В вашем случае мне хотелось бы этого избежать, но, к сожалению, вы оказались очень несговорчивым человеком. Вы меня разочаровали.
Он подал знак своей горилле, и через несколько секунд Джордж почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Как долго он был в бессознательном состоянии, он не знал. Очнулся он только тогда, когда почувствовал, как холодная вода полностью окатила его тело. Джордж открыл глаза и ужаснулся. Он висел над пропастью вниз головой. От земли его отделяли семь этажей. Он попробовал пошевелить руками, но они оказались крепко связаны за спиной. Джордж хотел закричать, но из пересохшего рта вылетели только несвязные и нечленораздельные хрипы.
– О, я вижу, вы приходите в себя, – услышал он спокойный голос Говарда Мэйсона. – А кстати, Джордж, сколько вам лет? Тридцать пять, шесть?
– Тридцать восемь, – еле слышно произнес тот.
– И жить, несмотря на неудачи, еще не надоело?
Джордж отрицательно покачал головой.
– Я так и думал. Ну что ж, я дам вам шанс реабилитироваться в моих глазах. Вы мне скажете только, куда уехала Элизабет, и где они должны встретиться с братом.
Джордж опять отрицательно замотал головой.
– Я же говорил, – прохрипел он. – Я ничего не знаю.
– Хорошо. Допустим, я поверю вам. Вы действительно не знаете, где они должны встретиться. Но может быть, вам известно хотя бы, куда она полетела? Подумайте, на карту поставлена ваша жизнь. Вы еще молоды, а с деньгами, заработанными у меня, вы сможете позволить себе все: очаровательные девушки, казино, самые модные машины, лучшие отели и рестораны мира, шикарные магазины. Все, что душе будет угодно. Вы будете работать в крупной корпорации, руководить отделом. Вас будут почитать и уважать. И уже никто не посмеет вам сказать, что вы ничто, пустое место.
Джордж молчал. Его раздирали противоречивые чувства: честолюбие боролось с порядочностью. От висения вниз головой над пропастью мысли его путались, и сознание снова начало тускнеть. От прилива крови лицо сделалось пунцово-красным. Постепенно из-за нарастающей боли и появившегося животного страха, алчность стала вытеснять привитые моральные принципы. Чувство самосохранения взяло вверх над благородством и решимостью вести себя по-джентльменски. Увы, темное начало, которое до этого момента дремало в прямодушном и добром человеке, каким, собственно, несмотря на множество недостатков, и был Джордж, победило. Он был всего лишь человеком. А людям, как ни банально это звучит, свойственно порой и малодушничать.
– Хорошо, – пробормотал он, – скажу все, что знаю. Она действительно не знает, где находится ее брат. В письме, полученном от него, ничего об этом не говорится. Он хотел спрятаться у кого-то, так как преследовавшие его люди пытались завладеть очень ценной информацией.
– Что именно ему известно? – несколько поспешно спросил Говард Мэйсон.
– Точно не знаю. Но это как-то связано с царем Соломоном и царицей Савской.
– Это все? – спросил Мэйсон.