Страница 20 из 73
— Август, что ты себе позволяешь?! — вскричал Джордж, забежав в его светлый, большой кабинет в апартаментах. — У нас же договор! Зачем вы с ним это сделали?! Ты обещал, что и пальцем его не тронешь!
Герцог, угрюмо уставившись в голубой ковёр, молчал, потом всё же нашёл в себе силы ответить, что не мог поступить иначе. И... Вообще не обязан перед ним отчитываться! Однако режиссёра такой ответ разгневал ещё сильнее:
— Долг платежом красен! Или для тебя не важно то, что может погубить твою жизнь?! Какого чёрта ты меня обманывал?!
— Я тебя не обманывал! Тебе ведь нужен актёр для твоего Тахира? Не мне больше всех надо, это ты заинтересован в своём Храме Искусства!
Ричардсон немного успокоился и, отвернувшись к окну, ответил, что «Эливагар» всегда будет жить, а «Тахир и Зухра» — это новый спектакль, но не последняя надежда. Если эта постановка прославит театр, то они перейдут на новый уровень, будут расти, и уже никакому другому творческому коллективу не удастся легко догнать их. Если же спектакль окажется провальным, это, безусловно, будет очень неприятно, но всё равно не погубит самый знаменитый Храм Искусства в городе.
— Реки погибнут в огне, — хитро улыбнулся Август Фердинанд, — не так ли? Если верить байкам, именно это фраза, написанная кровью, появилась на зеркале в ту ночь, когда исполнилось сколько-то там лет со дня смерти того самого вашего актёра из стародавних времён?
Мурашки пробежали по спине Ричардсона, на миг ему показалось, что стало нечем дышать. Он сглотнул.
— Ты правильно заметил: всё это байки, — медленно ответил он.
Август Фердинанд коварно улыбнулся. Он ликовал: ему удалось сбить с толку этого самонадеянного режиссёра. Да кто он такой по сравнению с ним, герцогом?! Но именно в руках Ричардсона оказалась его судьба…
Джордж обернулся.
— Премьера приближается, времени остаётся всё меньше и меньше, — сказал он как ни в чём ни бывало, будто и не было никакого конфликта. — Мне надо научить Кристиана играть на рояле. Есть одна задумка… Хотя она вряд ли тебе интересна. В общем, хочу на время переселить мальчика в корпус, где живут иногородние актёры. Не у всех же есть возможность найти доступное жилье в нашем дорогом городе.
Ничто не выдало чувств профессионального артиста и режиссёра: ни мимика, ни жест, ни голос, ни интонация!
— Но… — начал было Фердинанд.
— Ничего с Кристи не случится, если несколько недель поживёт не в таких шикарных апартаментах, как сейчас! — быстро прервал его Джордж. — Тем более я его у тебя не отнимаю. Просто так будет удобнее, а то пока Кристиан соберётся на репетицию, пока разделается с этим вашим этикетом! У вас ведь завтрак не пропусти, всех дождись, со всеми поздоровайся, наряд такой, потом наряд другой, потом мальчика Генри приведёт, потом Генри надо дождаться, чтобы уже с ним отпустить Кристи! А тут он проснётся, мы вместе быстро позавтракаем и сразу приступим к занятиям. И ничего нам мешать не будет.
Сколько оправданий! Но Ричардсон понимал, что Августу Фердинанду решение переселить Кристиана может быть не по нраву.
— И к тому же, — добавил режиссёр после красноречивой паузы, — мы оба с тобой заинтересованы в том, чтобы «Тахир и Зухра» прославил «Эливагар», а для этого надо работать. И ты, и я просто обязаны кинуть все силы на премьеру.
* * *
Итак, Кристиан переехал и начал учиться играть на рояле. Для чего нужно это умение, юноша понять не мог, ведь в спектакле нет никаких сцен с этим инструментом. Но деваться было некуда: раз сказали, нужно делать. Зато теперь у него появилась возможность целые дни проводить в театре!
Красивый белый рояль стоял на третьем этаже в прекрасной комнате с декоративными колоннами и высокими сводами, расписанными изумительными картинами. Сквозь высокие окна струился солнечный свет, освещавший вазу с цветами и дорогой паркет, выложенный так искусно, словно это был ковёр работы гениального мастера.
Однажды, когда Кристиан учил ноты, к нему заглянул Джордж.
— А, ты тут! Всё свободное время здесь! — Он улыбнулся и присел рядом на стульчик. — Ну ничего-ничего! Прорвёмся! Приходится нам теперь разрываться между репетициями и музыкальными занятиями.
— Да, — улыбнулся в ответ юноша. — А Принц Сцены умел играть на рояле?
— Думаю, нет, — рассмеялся режиссёр, умиляясь его способности любой разговор переводить на Коршуна, — но вот его возлюбленная умела.
— И мелодия её песни наполняет коридоры театра в ночь трагедии?
— Всё ты надо мной подшучиваешь! Нет, дух леди Эвангелины никто не видел. Только Коршуна-Кристиана… Ух, не нравится мне почему-то звать его настоящим именем, когда разговариваю с его тёзкой!
— А вы его видели?
— Нет, Крисси, — улыбнулся режиссёр. — Какое же ты дитя! Веришь этим байкам. Но… — мастер перешёл на шёпот: — Один раз, Крисси, мы на всё плюнули и решили рискнуть и выпустить на сцену девушку, которая принадлежала хоть и к обедневшему, но дворянскому роду. Даже озвучить это решение не успели, как следующим же днём загорелись гримёрки. Коршун, хоть и не сам наложил проклятие, говорят, до сих пор не может найти себе покоя. В его смерти был замешан, помимо завистливого коллеги, ещё и аристократ. По поверьям, Коршун сердится, когда на его самое любимое место на земле, на сцену, выходит актёр благородного происхождения. Он едва не погубил мою дочь… Ну всё, давай учись.
Режиссёр ушёл, а Кристиан вновь остался один. Но не пролетело и минуты, как мистер Ричардсон вернулся:
— И чего же ты мне не скажешь?! — мастер ударил себя по лбу. — Вот голова дырявая! Я ж к тебе спешил не для того, чтобы Коршуна вспомнить, а чтобы сказать, что Сильвия ждёт тебя, чтобы примерить костюм.
Кристиан рассмеялся.
— Да, я сейчас к ней приду.
— И чего ты, мальчишка, смеёшься? — режиссёр шутливо пригрозил пальцем. — Вот оставлю тебя в театре, будешь артистом постоянно. А это адский труд! Ладно, я побежал. Ещё Стива найти надо. Бегаю за вами… — последние слова Кристиан не расслышал: они стихли в коридоре.