Страница 17 из 27
Мы ехали почти всю ночь, а на одной из остановок, он пересадил меня к другому дальнобойщику. Этот оказался из тех ещё говорунов! Весь путь он только и рассказывал, какая у него прелестная девушка и что скоро, месяца через два-три, они сыграют свадьбу. Вот, чуток ещё подзаработает и всё, баста, он - женатик!
Часа через четыре неумолкающих ни на секунду «новостей из жизни» мы были в Чишме.
Попрощавшись и пожелав друг другу удачи, мы расстались.
Провожая взглядом удаляющийся КАМАЗ, я вдруг запоздало пожалел, что не поехал дальше. А ведь мог бы, водитель предлагал.
Только оказавшись на обочине дороги, я понял, а поняв, тяжело вздохнул - я совершил огромную глупость. Он же ехал до самой Перьми, и я спокойно мог бы ехать с ним, не заморачиваясь на автобусах. Но дело сделано, и назад упорхнувшее не вернёшь.
Ещё не всё потеряно, решил я, и отправился разыскивать автостанцию.
Оказывается, она и железнодорожный вокзал расположились по-соседству, на одной площади.
* * *
Побродив немного по привокзальной площади и вокруг здания вокзала, я приметил трёх бомжей: двух мужчин неопределённого возраста и женщину, как видно здорово страдавших от перепития. У меня созрел план: чем болтаться в автобусе с сомнительными удобствами, не лучше ли прямо отсюда сесть в поезд и с комфортом ехать в Москву?
Выполнению этого замечательного плана мешало только одно препятствие…, вернее, два – у меня не было паспорта, чтобы купить билет, но зато был страх, что меня ищут, и долго ещё будут искать. Но всё же я решился - рисковать, так рисковать, сказал я себе! Говорят: «Кто не рискует, тот не пьёт шампанское!» Вот я и решил рискнуть, хотя в награду бутылку шампанского, я думаю, мне не предложат, ни сейчас, ни в ближайшем обозримом будущем!
- Что, ребята, колосники горят? – как-бы, между прочим, поинтересовался я, присев рядом с ними на привокзальную скамью.
- А тебе какое дело, дед? Проваливай, не мешай отдыхать порядочным людям, - совершенно пропитым голосом проскрипел, худой донельзя бомж.
Наверно он болен чахоткой, подумал я, вон как щёки покрылись румянцем. Даа, от такой жизни не только туберкулёз, а что угодно можно подхватить…
А, ведь точно, туберкулёзник - окончательно утвердился я, когда он надрывно и надолго закашлялся, а затем прикрыл рот рукавом, потерявшей цвет куртёшки.
- Так, что, болезные, подлечить вас, или сами справитесь?
При последних моих словах на лицах бомжей появился интерес к моей персоне, а женщина, вот уж женская природа, быстро поправила седой клок волос и умильным голоском произнесла:
- Ты, что, дедушка, разбогател после получения пензии и тоже выпить хочешь, да бабка не позволят?
- Вот и не угадала. Мне бы билет на поезд купить, - рискнул я раскрыть свои карты. Да, вишь, пачпорт дома позабыл... Склероз у меня, понимаешь…, болесть такая?
- Насчёт склероза я понимаю. Я, как выпью, так совсем обеспамя... обес... тьфу, напасть. Ну, ты, старый, жизнь прожил, знаешь, чем такая болесть лечится…
- Догадываюсь, – согласился я с её словами, - догадываюсь. Сразу видно, умная ты женщина, знаешь, как подъехать, - подольстил я на всякий случай. Но, и я не лыком шит, понимаешь…?
- Угу, - соглашаясь, кивнула она головой.
…За просто так, - и заговорщицки подмигнув, продолжил, - и чиряк на одном, тебе хорошо знакомом месте, не вскочит, - решил я скрасить разговор грубой шуткой. Ты вот лучше скажи, у кого из вас… пачпорт имеетца?
Бомжиха,наморщив лоб, на какое-то время задумалась, а чахоточный захлопал по карманам своей, подбитой всеми ветрами и молью, куртёшке.
- Неа, у меня нетути. Кажись, потерял, - и вновь закашлялся.
- Витюха, - оживлённо повернулась бомжиха к молчавшему до сих пор третьему, - зенки-то расшиперь. Слышь, чо хороший человек просит.
- А чо он просит? - чуть приоткрыл правый, не затёкший синевой глаз, Витюха.
Здоровый ему фингал под глаз подвесили, решил я, когда он приподнял опухшее лицо. Профессионально и..., с любовью.
- Я… кажись, у тебя пачпорт видала.
- Щас пошарю.