Страница 16 из 27
Быстро перевернувшись на бок, я потянулся за ружьём, но оно валялось в метре-полутора от меня. Ремень был порван. И ещё…, краем глаза я увидел приближающихся скачками, волков.
Я, в эту страшную для меня минуту, почему-то очень хорошо рассмотрел их разинутые пасти и горящие холодной злобой глаза - глаза диких, озверевших от голода, и предвкушавших лёгкую добычу, зверюг. Они видели перед собой упавшую жертву…, а раз она упала… - значит, она ослабла, и её будет легко задрать…
Дотянуться до берданки у меня уже не было времени.
Всё, пропал, решил я отрешённо! Но инстинкт самосохранения заставил меня быстро думать. За долю секунды я перелопатил в мозгу не менее сотни, казалось бы, безвыходных ситуаций…
Волки, одновременно, прыгнули на меня!
Я, изловчившись, быстро перевернулся на спину, подставил прыгнувшим волкам обе ноги с оставшейся на ноге лыжей, и… перекинул их через себя.
Волки отлетели метров на пять и, быстро вскочив, опять бросились ко мне, но я уже лежал с ружьём в руках! Я был готов отразить нападение!
- Убью!!! - в ярости заорал я, - хоть одного, но убью!!! Чтоб вы сдохли, недоноски вонючие!!!
Первой прыгнула волчица, но заряд дроби вылетел ей навстречу!
Она упала метра за полтора до меня.
Оставался волк! Крупный, сильный, матёрый зверь, глаза его пылали жаждой убийства!!!
Какой древний, охотничий навык подсказал мне, как действовать, Не знаю? Но, как только волк прыгнул и оказался в воздухе надо мной, я мгновенно, уперев приклад ружья в твёрдый наст, поднял ствол вверх и волк, как на вертел, насадился на ружьё…!
Хватаясь за ствол, клацнули волчьи зубы. Горячая волчья кровь обрызгала мне лицо и одежду…
Я лежал под волком и ждал конца его агонии.
Это была ещё одна моя победа в борьбе за жизнь!
А ещё через час я, покачиваясь от усталости, стоял на обочине дороги и, подняв руку, голосовал, пытаясь остановить, проезжающие с рёвом машины.
Глава пятая
Прошло, не останавливаясь, несколько фур-большегрузов, пока одна из них, чуть проехав вперёд, не остановилась. Я, забыв, что должен походить на старика, бегом бросился к кабине КАМАЗа. За рулём сидел усатый, несколько полноватый водитель с адидасовской кепкой на макушке. Его крупные, покрытые рыжим волосом руки, спокойно лежали на рулевом колесе.
- Куда, дед, едешь? – лёгкая полуулыбка легла на его лицо.
- В Чишму, сынок, в Чишму, - прохрипел я, чуть задохнувшись от бега. Подвезёшь, сынок, пристал я очень?
- Садись дед. До Уфы доставлю в лучшем виде, а там пересядешь к другому дальнобойщику.
Водитель оказался из молчунов. Он непрерывно слушал музыку, и лишь однажды поинтересовался, зачем я туда еду? Пришлось соврать, что еду проведать сына, что сын работает на железной дороге...
В ответ, водитель достал из стоявшей сбоку сумки пирожок и угостил меня. Я был так голоден что, даже не распробовав его вкуса, в два глотка проглотил его. Увидев мою расправу с пирожком, он, хмыкнув что-то в усы, проговорил: «Да ты, я вижу, голоден, как не знаю кто! Подожди, я сейчас…. Вот только остановлю свою телегу, и всё будет, о,кей».
Он съехал на обочину и, заглушив двигатель, принялся доставать из сумки еду, приговаривая при этом:
- Мне тоже пора перекусить, который час за рулём и не евши. Так что, дед, не стесняйся, бери.
Он развернул пакет, и протянул мне бутерброд:
- Вот хлеб с салом, а хочешь, колбасы пожуй, потом попьём чаю. У меня жена знатно чай наловчилась заваривать в термосе.
Я не стал церемониться и разыгрывать из себя скромницу – налёг на бутерброд с салом и колбасу, а потом мы выпили по кружке горячего чая. утолив мучавшие меня голод и жажду, я полез в карман и стал предлагать ему деньги, но он отказался и, по-моему, даже обиделся.
- Дед, ты за кого меня принимаешь? Разве можно отказать в пище голодному, а в питье, жаждущему? - Разве я нерусь какая-нибудь? - Неужели похож?