Страница 67 из 88
— Сандар,— капитан покачал головой.— «Гордость» придёт через год!
— Уже меньше. Через десять месяцев,— нахмурился посол.— Но я знаю куда тебе невтерпёж. Ты хорошо подумал? Твёрдо уверен, что тебе надо к ней?
Негритянка перестала терзать Бальфура и обрадованный эльдар сам сиганул в бассейн, подняв тучу брызг.
— Я не очень понимаю,— сохраняя спокойствие сказал капитан, — с чего это тебя вдруг взволновало?
Сандар вздохнул. Так выразительно грустно, словно собирался доложить Феранору о преждевременной кончине близкого родственника. Без сомнения, будь он чуть более трезв, он бы никогда не сказал того, что сказал того, что собирался. По крайней мере при посторонних свидетелях. Но трезв он не был.
— А ты подумай. Хорошо подумай. Ты мой друг, Феранор, поэтому я никогда не смеялся над твоей наивностью. Не обижайся, только в сказках высокородная красавица отдаёт сердце бездомному музыканту.
— Ах в сказках?!
Бальфур и Дайгон веселились, плескались и пытаясь утопить друг друга в бассейне. Массажистка, скрестив на животе руки, стояла у лежаков, наблюдала за вознёй и крутила головой, когда эльдары звали её присоединиться к ним.
— А ты слышал о такой вещи как морганатический брак?! — спросил Феранор уже готовый вспылить.— Ты обещал мне за эту поездку славу, деньги и кант ревнителя. Да и сам я не под забором родился. Мой дед…
— Жил в другом Эльвеноре,— докончил Сандар, сделав упор на «другом».— В этом одного серебряного канта недостаточно чтобы стать зятем Эрандила. Даже если ты останешься последним эльдаром на свете, он скорее отдаст дочь за Саффир-Шаха, чем за тебя.
Отхлебнув вина, Сандар продолжил.
— Но Талин и сама не единственная перворождённая,— голос его постепенно обретал прежнюю растянутость, свойственную алкогольному опьянению.— Оглянись вокруг! В Эльвеноре полно красивых незамужних эльдарок, чьи отцы не претендуют на первые роли в Доме и потому менее придирчивы в выборе партий. Капитан, ревнитель, да ещё и герой — да они выстроятся в очередь!
— Катмэ! Не нужны мне другие. Я люблю Талиан, а Талиан любит меня!
— Ты очень понравился Талиан, но не называй это любовью. Поверь, я знаю сотню эльдарок из Высоких Семей, и все ведут себя одинаково. Стоит им хоть не на долго вырваться из-под присмотра родственников, как они тут же пускаются во все тяжкие.
У Феранора перекрыло дар речи. Сандар пьяно хихикнул и продолжал:
— Не успокоятся пока не перетрахают всех интересных мужчин в округе! Да ты и сам это видел. Вспомни, где мы с тобой познакомились…
Поднос с халвой и вином подпрыгнул, перевернулся, с шумом плюхнулся в бассейн. Чашки со звоном разбились о каменный бортик. Сандар испуганно отпрянул.
— Как ты смеешь?! — зарычал Феранор.— Не тебе судить о нравственности, похотливый кобель!
Смех и радостные крики плещущихся в воде эльдаров стихли как обрезанные. Они с удивлением уставились на Феранора.
— Что тебе ведомо о настоящей любви, ты, избалованный сынок сенешаля! — рявкнул он, хватая посла за шею.
Он окунул его с головой в воду, немного там подержал, давая хлебнуть воды. Вытащил. Зарычал:
— Это тебе за клевету на Талиан! А теперь отвечай: почему меня отправили в Атраван? Твой папаша сговорился с Эрандилом и приказал держать меня как можно дальше? А?!
Эльдары навалились на него, скрутили, заставили разжать пальцы. Сандар вырвался, выскочил из бассейна, отбежал подальше.
— Эй, ты чего? Вино в голову ударило?!
Феранор вырвался из рук товарищей. Вылез из воды, повернулся к послу, грозно упёр руки в бока. Вода тонкими струйками стекала по его груди с гривы волос. Он сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем заговорить.
— Скажи, что я не прав. Поклянись, что всё это ложь!
Вроде бы простые слова, но сколько за ними скрывалось надежды. Даемара — шпионка. Шпион всегда лжёт. Эта нехитрая мысль колоколом билась в его голове. Сейчас Сандар улыбнётся и скажет: «Да! Это ложь!» Он так пристально вглядывался в его лицо, силясь уловить в нём хотя бы намёк, что весь оцепенел от ожидания.
Но Сандар потупил взгляд. Сказал, глухо, будто через силу.
— Я не лгу друзьям…
— Милорды! — Бальфур встал между ними, голос его немного дрожал.— Что бы меж вами не произошло, это не причина для драки! Прошу вас...
Феранор не ответил. Он вообще не видел и не слышал его. Он ощущал себя падающим во вселенской пустоте, потому что даже пол ушёл у него из-под ног. Он стремительно летел навстречу бездне...
Он пошатнулся, выйдя из оцепенения. Отстранённо взглянул на Сандара. И глухо сказал:
— Извините, милорды, что-то мне стало нехорошо от водяного пара… Пойду на свежий воздух.
***
Он оделся, пристегнул к поясу меч и кинжал, действуя словно заводная игрушка. В памяти настырно всплывало одно и то же видение:
Заросший камышом и осокой берег, деревянная пристань, длинная лодка. Молодой лесовик, отталкивается от причала веслом, жадно пожирает глазами сидящих в лодке девиц. Те громко смеются, смотрятся в маленькие зеркала. Его Талиан сидит на самом носу, подогнув под себя ноги, поглаживает платье и поправляет прическу, искоса поглядывает на гребца и даже не смотрит в сторону берега, где её провожал Феранор...
Видение пропало, а он вдруг увидел перед собой дверь конюшни. Не думая, ударил её ногой, распахивая вовсю ширь. Джеслин, как и всегда, встретил его радостным ржанием. Пританцовывая на месте, потянулся к руке, обдал кожу горячим дыханием.
Феранор подошёл к стойлу. Не обращая внимания на заигрывание друга, десять ударов сердца, он стоял, недвижим, словно в раздумьях. Потом резко выхватил меч и рубанул по деревянной опоре. Сила удара была такова, что клинок вошёл в толстое бревно на три пальца и прочно застрял в нём. В этот момент за спиной его скрипнула дверь. По деревянному настилу конюшни затопали подкованные башмаки. Ноздри Феранора затрепетали, ловя знакомый ненавистный запах кожи, железа и того, особенного, чем пахли только…
— Наступит день, и я убью тебя, алв!
Сказано было на джаншухе, с характерным рычащим акцентом. Феранор обернулся. Увидел. Плечистый орк, в серой кольчуге под жёлтой атраванской рубахой, остроконечном шлеме с куфией, загораживал выход.
Страх легко кольнул между лопатками, сменившись каким-то возбуждением и злым весёлым задором. Он дёрнул застрявший меч — тот сидел прочно. Он схватился за кинжал, но орк спрятал руки за спину, показывая, что не желает драться.
Феранор сжал рукоять стилета.
— Что тебе нужно?
— Говорить!
Акцент у орка ужасный.
— Так говори.
Говорить орк не спешил, а Феранор не торопил его. Некоторое время они оба напряжённо разглядывали друг друга. Нарушая тишину, со двора в конюшню проникал приглушённый гомон тягучей людской речи.
В руке орка вдруг появился золотой кругляш. Он ловко метнул его в Феранора, а тот непроизвольно его поймал. Разжав кулак, он обнаружил золотое эльвенорское солнце в котором кто-то просверлил маленькую аккуратную дырочку.
— Две луны назад ты заплатил этой монетой двум kurvim,— сказал орк.— Подтверди!
— Возможно,— Феранор покрутил в пальцах монету, отбросил её в кучу навоза и с прищуром посмотрел на орка.
— Я узнал о твоём возвращении едва ты проехал ворота. Мои послухи следили за тобой,— голос орка немного изменился, худое пепельно-серое лицо приобрело плотоядное выражение.— Я ждал подходящей оказии, чтобы поговорить. Но я, думал, ты выше, думал, ты настоящий витязь, раз смог убить стольких воинов. А ты… ты просто молокосос!