Знамёна из Пепла

Феранор ещё раз мысленно выругался, на этот раз на наблюдательность Митра. Он присосался к трубке, сделав одну большую затяжку. Выдохнул, скрыв себя в облаке дыма.

— И что теперь?

— Ничего. Глышак ничего не знает. За отказ от мести шах заплатил ему золотом. Ты обошёлся дяде в девять талантов.

— За что такая щедрость?

— Алуиту угодны храбрецы! — коротко рассмеялся Митр.

«Это выходит я теперь должник?! — подумал Феранор.— О, Таэ! За что ты караешь меня?! Но...— тут же успокоил он себя.— Вряд ли люди сделали это по доброте душевной. Наверняка здесь имел место какой-то политический расчёт».

Он выбил пепел из трубки, продул мундштук, спрятал её в карман. Посмотрел на человека внимательно и серьёзно.

«Всё дело в подарках,— решил он.— Щедрость даров превысила все издержки. Вот шах и не захотел портить отношения с Алтаниэль из-за девяти грязных диких орков. Но как бы то ни было...»

— Я это не забуду.

***

Они ехали на Запад. По мере продвижения к пустыне, каменистая земля с рощами и густыми кустарниками начала всё больше уступать песку и кактусам. Кони эльдаров фыркали и храпели, выражая недовольство переменами.

Через десять дней отряд добрался до первого поворотного пункта на своём пути — до города Шандаары. Даже по атраванским меркам город был крупным. Он находился на пересечении двух дорог, окружённый кольцом оазисов и возделанных полей, пронизанных сетью оросительных каналов. Под защитой стен теснилось множество низеньких домишек и небольших храмов. Они увидели Шандаару в тот час, когда с тонких храмовых башенок разносились призывы к молитве.

В сам город нужды заходить не было. Перед самыми стенами было несколько караван-сараев, при них стойла и загон для животных, большой рынок и десяток приличных духанов для путешественников. Для постоя было выбрано место между двумя лагерями караванщиков и недалеко от духана. Вокруг было полно повозок, волов и верблюдов, между которых шатались слуги и вооружённая охрана.

Митр воткнул в землю четыре копья, определив ими границы лагеря, но торговцы и сами предпочли держаться от сафуадов подальше. На эльдаров поглядывали с любопытством.

В Шандааре планировалось пробыть четыре дня. Было необходимо запастись водой и провизией для пустыни, купить крепких выносливых рабов — разбирать камни, копать песок и носить тяжести; ещё следовало найти проводника, знающего дорогу к Аль-Амалю.

—…И, возможно, нам придётся оставить лошадей и пересесть на верблюдов,— добавил Митр, чем совершил политическую ошибку.

— На этих мерзких вонючих горбунов? — ужаснулся Лаккэнан всю дорогу стремившийся держаться подальше от людей.— Никогда!

Раздались нестройные крики в его поддержку. Агаолайт в отвращении сплюнул на камни под ногами.

— Этих тварей сделал для орков Катмэ! — заявил он. — Я лучше пойду пешком, чем сяду на них.

— Наши кони — наши товарищи,— возразил Феранор.— Мы их не бросим.

— Змеиный яд! — воскликнул Митр.— Вы, упрямые дети ослицы! Верблюд может довольствоваться глотком воды и сухой колючкой, а коням придётся брать дополнительную воду и зерно. Кто всё это потащит?!

— Вы, люди, можете ехать дальше на этих уродцах,— ответил ему Феранор. — Я своего жеребца не брошу.

— Ах, берите кого хотите! Но без верблюдов нам не обойтись.

Этим же днём они посетили рынок за стенами. Его организовали жадноватые торговцы, не желающие платить городские пошлины. Помимо скота, тканей, масел и других товаров, там продавались сотни рабов различных цветов кожи и рас. Связанные одной верёвкой, забитые в колодки, они понуро сидели прямо на голой земле. Отдельно держали красивых женщин и владеющих ремеслом невольников. Этих не связывали, держали под грубым навесом из пальмовых листьев и каждый час поили водой.

Проходя по рядам, эльдары видели высоких светловолосых уроженцев земель, лежащих к Северу за горами и узкоглазых островитян с Юга, на чьей родине произрастал любимый Феранором болотник. Было несколько орков в ободранной одежде, злых, со следами свежих побоев. Было много чернокожих, державшихся отдельными группами. Одних Феранор интуитивно опознал как шенази. Они сидели, не шевелясь, с полной отрешённостью на лицах, даже не пытаясь прогнать лезущих в глаза наглых мух. Вторая группа чернокожих вела себя более агрессивно, зыркала по сторонам выпученными глазами, скалила подпиленные под углом зубы и шипела будто ядовитые змеи. Поджарые тела их увивали канаты мышц. Кожу покрывали множество шрамов, полученных как на охоте, так и во время неведомых ритуалов — Феранор заметил, что некоторые очертаниями поразительно напоминают пауков или ящериц. Лаккэнану шрамоносцы понравились.

— Эти выглядят крепко. Кто они?

— Ийланы, господин,— откликнулся на джаншухе — языке торговцев и моряков — сухой как жердь бедин с серьгой в ухе. — Дикари из пустыни. Эти пока ещё не усмирены, но они быстро привыкают к неволе и старательно работают если их побить палкой. Обычно я беру за них немного, но цены выросли, с тех пор как на дороге в Альмадин стали пропадать караваны. Вам, так и быть, уступлю. Если возьмёте все два десятка — отдам за полсотни дихремов...

— Какой образчик зверя,— проронил Феранор, останавливаясь подле самого здорового дикаря.— А зачем им подпилил зубы?

— Они сами это себе делают. Так легче рвать мясо.

Ийлан задрал голову, насколько позволяли колодки, ответил на взгляд. Из глубины зрачков на капитана смотрел дикий свирепый хищник, неукротимый в своей жажде крови. Ах, если бы не колодки...

***

Отдых в Шандааре выдался продолжительным. Воины Митра бездельничали: бродили по городу и пропадали в многочисленных духанах на рынке, многие отыскали бордели и сутками проводили время в объятиях продажных дев. Уланы приводили в порядок броню и оружие, несли караульную службу в своей половине лагеря и с завистью посматривали на сафуадов.

Феранор зашёл в конюшню. Он часто заходил туда, чтобы просто погладить морду любимого Джеслина. Увидев хозяина, жеребец радостно заржал, потянулся к нему мордой, игриво хватая зубами за рукава. Капитан погладил пушистую чёлку, припал головой к бархатистой шкуре, и простоял так, не шевелясь, пока не услышал чужие шаги. Пришёл Агаолайт с ежедневным докладом.

— Айа, капитан! Кони здоровы, бойцы, в большинстве — тоже. За завтраком произошла небольшая ссора между бойцами. Один решил, что в его миску кладут мало мяса и обвинил в этом стряпчего. А так как оба они из разных Домов, перепалка переросла в драку. К счастью, я оказался рядом. Пострадавшему оказал помощь, зачинщика на сутки посадил под арест.

Феранор повернулся к нему.

— Кто пострадал?

— Стряпчий получил тарелкой по голове, и ему рассекло кожу на лбу. Какое-то время походит с повязкой, потом вернётся домой и будет всем врать, что это след от варварской сабли.

В памяти Феранора неожиданно всплыли слова Эрандила о его шраме. Он отвернулся, чтобы скрыть раздражение, освободил Джеслина от коновязи.

— Спасибо, Агаолайт. Можете идти.

Агаолайт не ушел.

— Это мерзкое чередование нестерпимой жары и дрожащего холода, дорога, муштра… очень тяжело выносить это всё. Может, стоит дать бойцам отдых?

— Что за глупый вопрос, хеир? Мы в боевом походе!

Его знаменосец упрямо опустил голову.

— Бойцы устали, капитан. Вся ваша муштра хороша перед встречей с врагом, но с кем вы собрались воевать? Воины маринуются в палатках между сменами караула, видят, как развлекаются атраванцы и чувствуют себя обделёнными. А потом вымещают всё друг на друге.