Страница 101 из 118
Глава 41
Стук в дверь заставил Викторию вздрогнуть. Скоро месяц, как она томилась в ночлежке, а новостей от Бобби и Мари всё не было. Но думать о том, что с ними случилось: сбежали ли, получив желаемое, или их поймали и отправили в тюрьму, как бродяг – не хотелось. Вернее – Виктория гнала эти мысли от себя, стараясь оставаться хотя бы внешне спокойной. А вот мальчишка Фредди не скрывал тревогу. Он то и дело порывался отправиться по следам Бобби, но всякий раз Освальд останавливал его, убеждая, что с ними всё в порядке.
«Наверняка, они нашли работу и подыскивают жилье, - уверенно басил он. – А с пустыми руками, чего сюда соваться?»
Фредди успокаивался, но всё равно не отлипал от окна, иной раз даже не давая Виктории уснуть. Но если раньше она бы вытолкала мальчишку пинками, то теперь язык не поворачивался отругать его.
- Освальд? – окликнула она, садясь на постель. Фредди умчался на тот конец улицы – кататься с ледяной горки. Как бы то ни было, он оставался ребенком, и сердце обливалось жалостью, наблюдая за приклеенным к окну мальчишкой. Вот Виктория и отправила его на свежий воздух – проветриться и разогнать тоску. Кроме малословного сторожа, от вида которого душа до сих пор пряталась в пятках, стучать было некому. По крайней мере, Виктория на это надеялась.
- Нет, но надеюсь, что ты не очень расстроилась?
В дверном проеме стоял Генри – с раскрасневшимися с мороза щеками. Забыв о приличиях, Виктория бросилась к нему, обхватила за шею, вдыхая запах свежести и терпкого мужского парфюма.
- Генри! Ты вернулся… Наконец-то ты пришел за мной!
Виктория обвисла на его шее, держась, чтобы не расплакаться. Он заберет ее отсюда – иначе не должно, не может быть!
- Куда же мы без тебя. - Мягко отстраняя ее от себя, он прошел в комнату, отряхнул цилиндр, снял пальто и без приглашения сел на единственный стул.
Виктория насторожилась, в сердце будто кольнули иголкой – что-то не так. Эти слова застучали в висках, нарастая барабанной дробью. Подойдя к кровати, она присела на край, по инерции продолжая улыбаться.
- Лучше говори сразу, - произнесла на выдохе, собирая волю в кулак.
- Что с тобой? Виктория, ты больна? Беременна? Освальд сказал – ты спрашивала врача?..
- Спрашивала, но он говорил – здесь нет никого подходящего, - ответила, Виктория стирая улыбку с лица. – А теперь уже нет смысла.
Рассказывать про то, что дни крови уже оттерзали тело три недели назад она не стала. Да и не следует такие вещи обсуждать с посторонними людьми. Зато для себя с горечью уяснила – новая жизнь в ее чреве так и не зародилась.
- Смотри, - Генри шутливо погрозил пальцем. – Ты нам нужна здоровая и сильная.
- Нам? Что это значит? И умоляю, не надо больше загадок и недомолвок!
- Сам Господь привел тебя к нам! – выпалил он, фанатично сверкая глазами. - Мы пытаемся бороться, но у нас нет стержня. Нам нужна не просто идея, нам нужна искра, способная зажечь десятки тысяч! Ты станешь символом свободы для народа, Виктория!
Договорил – и замер, будто от нее и правда зависела судьба Англии. Сначала это польстило, а потом… Потом Виктория поняла - Генри не просто бунтовщик, с чем, впрочем, она смирилась. Все-таки месяц размышлений и бесполезного снования туда-сюда по крошечной комнате вынуждали к размышлениям. Генри Трейтор – мозг мятежа, пастух, тянущий разномастное вшивое стадо на заповедные луга. Или на бойню.
А он, меж тем, воодушевился, вероятно, приняв молчание за согласие, и продолжил говорить. Голос обволакивал, превращался в тягучую песню. Словно зачарованная, Виктория всматривалась в черты его лица и не могла понять – шутит он или говорит серьезно? Неужели такой обычный щуплый парнишка, которого она без зазрения совести дразнила в детстве, вырос не просто в джентльмена, а в политического интригана? Как такое возможно? Снова и снова в душе вспыхивало и гасло сомнение: знает ли она этого человека настолько, чтобы довериться? Генри закончил вдохновенную речь и уставился на нее.
- С ответом не тороплю, если решишь остаться умершей – помогу затеряться где-нибудь в Америке или Индии. Но ты представь – тысячи людей лишены всего и жаждут перемен. Жаждут, чтобы монархия покачнулась и отдала власть народному парламенту. Ты же сможешь направить их в правильное русло!
- И что же я могу дать им? Я ведь той же королевской крови, что и братья… Даже, может, более голубой, чем их.
- Достаточно пообещать им землю и спад налогов – и они вырвут свои сердца ради тебя! Поверь, я не питаю иллюзий. Львиная доля моих людей – воры и убийцы, но и у них есть мечта о сытном куске и паре грядок с бобами. Я лишь прибрал их к рукам и нашел применение этой силе. Кое-кого припрятал, других – устроил на службу в секретные ведомства, остальных - приютил и накормил. И теперь они верят, что я могу больше, поведу их крушить Тауэр или громить тайные канцелярии. Но всё это – пустой звук, если не будет национального символа, идеи. Выходит – без тебя все мои старания канут в лету.
Виктория молчала. Прислушалась к себе – и обнаружила, что чем дольше слушает Генри, тем сильнее боится. Всё ее существо дрожало и сжималось, когда слова Трейтора обретали образы, сливались с кровавыми образами из учебников. Одно дело – родить, и тем лишить единокровных братьев власти, другое – встать во главе толпы. Толпы в большинстве своем неуправляемой, жаждущей отмщения и расправы. Виктория была мала годами, но не умом и понимала – бунт не пощадит никого. Будь то полицейские или случайно подвернувшиеся люди, не успевшие юркнуть в безопасное место. Реки крови – это совсем не то, чего хотелось, что согрело бы душу. И потом – если тот самый народ, ради которого она мечтала свергнуть братьев – кишевшие за стенами бродяги и оборванцы, невесть чем промышлявшие, нужна ли ей такая победа?