Страница 65 из 94
- Ну, маленький, где ты? – позвала я, и, не дождавшись ответа, потянула следующую дверь, сделанную по подобию предыдущей.
Стена повыше, и всё тот же разгром. Я лишь слегка огляделась и уже шагнула дальше. Здесь над головой появился дощатый настил- храм шёл уже в два яруса, не меньше. А в остальном - та же картина. Ещё одна дверь. Ещё. Я уже начинала слегка беспокоиться. Храм оказался чересчур огромным. Домовой мог прятаться от меня хоть сто лет. Пустить на поиски Воротника? Я оглянулась. Как раз в это время дракончик тянул какую-то белую тряпку с полки. Тряпка ползла – и здоровенная стеклянная бутыль на ней - тоже.
- Ты что! – я еле успела подхватить бутыль, спасая самозванное драконье величество от совсем некоролевской гибели. Если выпустить Воротника, то от храма может вообще ничего не остаться.
- Веди себя тихо, иди следом, - уже привычно приказала я дракончику. И зачем я его вообще взяла? Как же спать хочется!
- Малыш! Малыш! Домовой! Домовой! – я открыла очередную из дверей, остановилась, и замолчала, потому что шагах в пяти увидела Древо.
Да, храм как-то преграждал, накапливал его силу, пропуская наружу лишь слабый отблеск. А здесь она плескалась – чистая и незамутнённая.
Золотым сиянием было наполнено всё – стена, крыша, неохватный ствол, огибающая его лесенки и коробки, настеленные до ствола половицы, сам воздух. Здесь не было ярусов – крыша смыкалась у Древа на высоте трёх моих ростов, не меньше. Я зачарованно замерла на месте. Да, этой силе было здесь не место - она должна была разлиться по окрестностям, наполнить каждую травинку и колосок, чтобы продолжил движение Круг. А здесь она давила на глаза, даже воздух был тяжелым и горячим. Понятно, почему жителям Заячьих Лужков не дают прохода ни в поле, ни в лесу, ни на речке. Хорошо жить при Древе, впитывая изливающуюся от него силу, отгоняющую болезни и добавляющую года, но и отвечать, если что, приходится перед всей округой. И такую мощь запечатал один маленький домовой? Я начала оглядываться. На дереве и стенах висело множество лоскутов, полотенец и шкур, углядеть что-то между ними было трудно.
- Хозяииин! – позвала я, особо не надеясь на ответ.
- Ыыырг! – громоподобно зарычал кто-то рядом со мной. Я подскочила на месте, развернулась, а потом разглядела рычуна и отлетела ещё на пару шагов.
- Ты кто?
Сначала я приняла его за свёрток волчьих шкур. Но свёрток вдруг шевельнул короткой толстой лапой. Медвежонок? Но у медвежат нет таких здоровенных ушей и пальцев без когтей. Мигнули, мельком глянули на меня и снова закрылись огромные зелёные глаза. Неужели…
- Дддомовой? – неуверенно спросила я.
Кормили его хорошо, можно было не сомневаться. Ну и без истекающих в святилище сил, конечно, не обошлось.
Он был мне по пояс ростом, не меньше. И раза в два меня шире. Всклокченный серый мех покрывал его целиком, кроме пяток и ладоней, розовеющих голой кожей. И пятки, и ладони я видела хорошо – домовой сидел на собственном заду, вывернув ноги и откинув в сторону толстую верхнюю лапу-руку. После своего мощного рыка он вроде успокоился, и просто сидел, мерно помахивая одной лапой и звучно сопя.
- Ну, хорошо. Не сердись ма… хозяин. Давай я спою тебе песенку. Хорошо? Воротник! Сидеть! Нельзя! – дракончик глядел на домового круглыми восторженными глазами и медленно к нему продвигался, стелясь над полом. Я бесцеремонно схватила драконьего короля за шкирку и вытащила за дверь, приказав:
- Чтобы за эту дверь - ни ногой!
Как же хочется спать! Я быстро достала арфу, оживила струны. Домовой не шевелился. Была у меня одна песня – как раз на такой случай. Её я разучила, когда затевали между собой ссоры младшие Сёстры. После этой песни они обычно обнимались и дружно плакали.
- Почтенная публика! На ваш суд и досуг предоставляется песня о трёх галчатах! – быстро заявила я и тут же тронула струны, - В лесу зелёном светит солнце. Кричат галчата из гнезда…
Песня была немалой – о счастливом житье–бытье трёх птенцов в гнезде и их хлопотливой мамаши, о ссоре из-за червяка, и как из-за драки гнездо упало на землю, где и нашла их пробегавшая лисица. Хоть бы не заснуть самой, пока буду петь.
- Ааааа! – вдруг страшно заорал домовой. Зал Древа отозвался невнятным эхом. С меня слетел всякий сон. Я отпрыгнула, едва не уронив арфу. В дверь зацарапался обеспокоенный Воротник.
- Ты чего?
- Ааааа! Ооооо! Ааоыоааааа! – теперь я была готова к его крикам и почти не вздрогнула. Домовой колотил руками и ногами по полу и орал не переставая. Крики переплетались, поднимались то выше, то ниже, переходили в завывания. Странно. Вроде бы рано, страхи в песне ещё не начались. Или обиженному домовому сейчас любое слово острее ножа?
- Больно? Что болит? Тебе страшно? – я неосторожно склонилась над домовым и чуть не упала, сбитая волной мощного перегара. Так вот откуда был этот тяжёлый запах! Мохнатый хозяин и хранитель храма не тосковал, не печалился и не таил обид. Он просто был непробудно пьян! Подлитая в кисель растирка отправила домового в глубокий загул с битьём посуды, раскидыванием утвари и распеванием песен. Последнему я особенно обиделась.