Страница 62 из 94
- А вдруг на пути ещё кто-то встретится? – робко спросил Воротник, которому даже тряска на седле была сейчас милее пешей прогулки.
- Слезай, обжора! Хватит спорить. Я уже наговорилась на сегодня- весь язык отболтала!
- Бойтесь речей их, с ними в спор не вступайте, - вдруг чётко выговорил дракончик, соскальзывая с коня.
- Что ты сказал? – сонно поинтересовалась я, но услышала в ответ только уже привычное нытьё и хныканье о том, что не подобает королям ходить пешком, а драконьи короли вообще должны лишь гордо реять в поднебесье.
К следующему селу мы выехали ещё до рассвета, но сразу стучаться в ворота я не стала. На придорожном лугу темнела копна душистого сена – в неё я и зарылась, спугнув молоньщиков, которые дунули с луга двумя мохнатыми тенями. В этой копне я и встретила рассвет. Я лежала в душистой траве, когда из-за леса выглянул краешек солнца, засияли нестерпимым светом Столпы Света, и огненная дорожка пробежалась по Восточному тракту, сметая всё наваленное за ночь и возвращая к первозданному виду. Солнце поднималось всё выше. А я ещё спала.
* * *
- Что?! Упустили?! Каких четыре оленя? Какой там пьяный троль в юбочке, два десятка мелких ящериц и одна разноцветная змея? Вы должны были поймать дракона! Как никто не видел? Кто там всё устраивал? Буртун? Привести его ко мне! А сами проверьте всё ещё раз - следующей же ночью.
Чёрный Повар откинулся на спинку мягкого удобного кресла в одном из тёмных глубоких подвалов Белокозинска. Согнутая тень облегчённо кинулась от него наутёк. Рано она радовалась. Чёрный Повар мог очень спешить, мог быть просто жутко занят, но всё равно всегда старался выкроить хоть немного времени, чтобы помучить провинившихся слуг.
- А ты непрост, маленький дракончик, очень непрост, - задумчиво пробормотал Чёрный Повар самому себе, - Ты провёл Ночь. Посмотрим, как одолеешь День!
- Чернильницу и пергамент мне, - резко крикнул Чёрный Повар во мрак. И немного подумав добавил, - И ещё одну свечку!
Пугать и наказывать подчинённых лучше в полумраке, под зловещие отблески багровых теней. А вот указы лучше писать при обычном свете.
Глава двадцать пятая О несомненной пользе сна
- Госпожа Странствующая! – кто-то осторожно трогал меня за руку.
- Ррррр! – не открывая глаз отозвалась я.
- Госпожа Странствующая!
- Укушу! – пригрозила я сквозь сон, но неведомый приставала не унимался.
- Госпожа Странствующая, проснитесь!
- В лягушку превращу! – пробормотала я, но уже знала – от меня не отстанут. Пришлось открыть глаза и сесть. Возле копны собралась целая толпа. Впереди стояли три седобородых старца, очень внушительных в своих белоснежных одеждах и с огромными посохами в руках. Рядом мялся мужчина чуть помоложе, без посоха, но сплошь увешанный оберегами и знаками. Сбоку приткнулась девица в нарядном уборе, с караваем хлеба в руках, чумазый здоровяк в кожаном переднике, крепкий человек с быстрым хитрым взглядом и толпа детишек с женщинами чуть поодаль – как будто в страдную пору у них не было других дел. В общем, будить меня пришли и самые старые, и самые мудрые, и самые красивые, и сильные, а остальные за всем этим наблюдали. Интересно, за что мне такая честь? Все глядели на меня с почтительным ужасом. Будут выгонять, или просить что-нибудь сделать? Ох, лучше бы выгнали!
- Доброго дня! Да оберегут вас светлые боги! – поприветствовала я собравшихся, - Вы уж извините, что я сено примяла. Сколько оно стоит? Я заплачу, честное слово!
Как я уже привыкла, моя речь всех порядком смутила. Старцы закашлялись, девица чуть не уронила хлеб, а кузнец наступил на ногу старосте. Тот ойкнул и подпрыгнул.
- Убивааают! – закричала из толпы поодаль какая-то догадливая женщина.
- Может быть – если ещё раз разбудите, - буркнула я и откинулась на сено.
- Госпожа Странствующая, помогите нам! У нас такая беда! На вас вся надежда! – теперь кто-то тянул за сапог. Спорить совершенно не было сил.
- Ладно, помогу, - пообещала я, - Только никаких коров в селе, и чтобы до вечера меня не будили! Тогда и поговорим.
Они ещё пытались что-то рассказывать, объяснять, но я зарылась поглубже в сено и уже ничего не слышала.
* * *
- Значит, спеть буйному домовому, - я отпила из кружки. До сих пор жутко хотелось спать, хотя селяне послушались и разбудили меня только на закате. В таверну набилась вся прежняя утренняя толпа, включая зрителей. Непохоже, чтобы днём они были сильно заняты. И если мне удалось отбиться от их речей утром, то сейчас пришлось выслушать всё.
Вначале выступили три старца. Первый рассказал о мироустройстве, о смене дня и ночи, о том, что снег тает весной, а листья, оказывается, вырастают, а потом желтеют и падают. Потом второй старейшина поведал, как сошлись в битве Боги, как рухнула Северная Твердыня и последний раз изменился мир. Затем взял слово третий – и перешёл от всемировых событий к истории славного селения Заячьи Лужки. Оказалось, что сто двадцать три года назад именно их храброе сельское ополчение обратило в бегство шайку из восьми орков и одного старого тролля, которой боялась вся округа, а трусы из Лисьих Опушек и вовсе попрятались в погреба. Позже случилась большая засуха, над которой потешались коварные лисеопушевцы, потом село долго боролось со стадом зубров, опустошавших поля. Может, я что-то и пропустила, потому что пару раз задремала. В общем, старцы ослепили меня своей мудростью, вызвали трепет и вообще рассказали всё, что повторяют детям у зимнего очага. Похоже было, что с этих речей в Заячьих Лужках начинались все праздники и собрания, чтобы создать нужное настроение, вызвать трепет и вообще нести память предков через века. Ну и ладно. Если особо не слушала я, то может переминающаяся у стены детвора что-то запомнила и намотала на ус. Старцы ушли, настал черёд старосты. Я обрадовалась, что речь пойдёт о деле, но рано. От старосты я узнала о видах на урожай, про вымахавшую в этом году репу, о долго болевшем ячмене, и что зайцы вовсю портят капусту, будто в лесу им есть нечего. Когда он заговорил о ремонте мостков у реки, я уже не выдержала: