На пороге зимы

Он кивнул Такко, приглашая отойти к скале. Друг недоуменно кивнул на костёр.

— Их память мы ещё почтим. А когда с тобой поговорим, непонятно.

— Я эти полгода ходил, как дурак, — начал Такко, когда большой валун скрыл их от посторонних глаз. — Ты мой друг, я тебе всем обязан, без тебя пропал бы. Не скрывал от тебя никогда ничего. А тут… ну…

Верен остановил его жестом.

— Я тоже храню чужую тайну. И рад бы довериться, но не могу. Знаю, что не проболтаешься, а всё равно не дело это. И ты свои тайны храни. Дружбе это не помеха.

Такко низко опустил голову, явно подбирая слова.

— А, всё равно красиво не скажу! Я хотел, когда война кончится, предложить тебе смешать кровь. Как раньше делали. И вот…

Верен не сомневался ни мгновения.

Кровь текла по сомкнутым ладоням, капала на землю.

— Как бы ни развела нас жизнь, я всегда буду твоим другом, — проговорил Такко, зажмурившись. Открыл глаза и виновато огляделся: — Надо было, наверное, как-то получше всё обставить…

Верен махнул свободной рукой:

— Я клятву Рику первый раз знаешь как давал? Стыдно вспомнить. Зато от сердца. Не бери в голову. Хорошо, что здесь и сейчас.

У костра затянули поминальную песню. Запах дыма и горящей плоти перемежался со свежим морским ветром.

— Когда уходите?

— С приливом. Будем в Эслинге через неделю-две.

Такко уходил по обнажившейся тропе к замку, где сквозь ворота виднелась высокая фигура маркграфа. Сердце Верена рвалось на части, и в то же время он никогда не чувствовал себя настолько на своём месте. А с Такко они теперь никогда не расстанутся — пусть между ними лягут все моря и горы Империи.

***

Бор-Линге опустела. Даже ворон больше не кружил у окон. На месте ворот и дверей зияли проёмы. По главному залу гулял сквозняк, башню обживали чайки.

Давно погасли костры и ушли корабли, нагруженные всем ценным, что удалось найти в крепости. Ушли и первые отряды по тропе. Шли, не таясь — если у Шейна и остались союзники, пусть-ка сунутся к разгорячённой победой сотне!

Ардерик медлил. Бродил по берегу, путаясь в ножнах, непривычно висевших справа, швырял в воду камни, мерил шагами дорогу, снова открывшуюся в отлив.

Верен терпеливо ждал у скал. Его обступили парни Кайлена, желавшие в который раз послушать о семье барона и о том, каково было выбираться из клетки. Благо сама клетка стояла во дворе крепости — её вытащили по мелкой воде, починили, сберегли от огня, только сажать в неё оказалось некого.

Ардерик прошёл по перемазанным кровью плитам, вошёл в замок, поднялся на башню. Внизу Верен прервал рассказ, поднял голову, нашёл его взглядом и только после этого заговорил снова. Следит. Такому не стыдно снова доверить отряд, больше он не попадётся. Пусть сегодня почувствует себя героем. Заслужил.

Вода медленно наползала на обнажившуюся косу. Пора было уходить. Яснее ясного, что Шейн либо лежит на дне морском, либо на пути в свою Брусничную Гриву — и если так, предстоит искать его до зимы. Не хватит у этого труса благородства явиться за последним поединком, а больше возвращаться в разорённое гнездо было незачем.

Ардерик в последний раз оглядел россыпь островков. Зацепился взглядом за рыжее пятно там, где коса переходила в цепь камней, ведущую к острову, поросшему низкорослым хвойником…

Судьба решила благоволить ему до конца.

«Это может быть просто пожухлая трава, — говорил Ардерик себе, спускаясь с башни. — Или очередной рыжий ублюдок старого барона, утопленник, которого вынесло приливом».

Он не спеша прошёл по берегу. Даже кивнул по пути Верену. Он прошёл отмель наполовину, когда человек на острове поднялся ему навстречу.

Ардерик медленно вынул меч, крутанул его, разминая запястье. Победа скалилась с острова, тоже поигрывая мечом. Прежде чем ступить на камни, Ардерик обернулся на Верена. Тот всё ещё говорил, воины заслоняли их друг от друга. Всё сложилось как нельзя лучше. Это была их битва, и не нужно было ни помощников, ни свидетелей.

Камни под ногами были сухими, не скользили. Шейн ждал — осунувшийся, бледный до синевы, но с ухмылкой на губах. За спиной с тихим всплеском сомкнулась вода, отрезая путь к отступлению. С ясным звоном, будто соскучившись друг по другу, скрестились клинки.

Прилив затапливал островок, вынуждая их перебираться выше и выше. За лязгом мечей Ардерик едва расслышал запоздалый окрик Верена, краем глаза выхватил широкую полосу между островом и берегом. «Опять в холодную воду полезет», — мелькнула мысль, и Шейн не простил заминки — клинок угодил в больное плечо, подарив миг тьмы перед глазами.

У обоих не было щитов; клинки рубили друг друга, высекая искры. Вода вскипала под ногами в щелях между камнями. Ардерика уже не заботило, уйдёт он с этого острова или нет. Лишь бы погасить упрямый огонь в ледяных глазах.

Удар, разворот, удар. Шейн шатался, но меч держал крепко и упорно метил в плечо. Ещё удар — Ардерик отступил, шагнул в воду и не удержался на скользких камнях. Упал на колено и не стал тратить время на замах вверх — рубанул по ноге под коленом. И сразу — по рёбрам.

Меч Шейна зазвенел по камням, и его укрыло море. Ардерик поднялся для последнего замаха и согнулся от резкой боли в боку — Шейн швырнул кинжал и доставал второй.

Ардерик поскользнулся снова — не на воде, на крови — и тоже выронил меч. Камни перед глазами щерились трещинами и пятнами. Нож тянулся из ножен невероятно медленно.

Совсем рядом лязгнул о камень второй кинжал. Шейн остался без оружия и неловко нашаривал камень. Ардерик приподнялся, ощущая, как темнеет в глазах. Стиснуть скользкую рукоять. Смотреть только на рыжее пятно. Нанести последний удар…

Пальцы разжались, глаза заволокло алым. Из пелены выросла высокая фигура с обнажённым мечом; рыжее пятно рванулось навстречу, но лезвие вильнуло в сторону, описав невыносимо сияющий полукруг.

Затем Ардерика подтащили выше, уложили, приложили к ране холодное и мокрое. Море стало густым и чёрным, поглотило его вместе с островом, но перед тем, как тьма сомкнулась над головой, мелькнула мысль: похоже, валиться после поединка на руки Верену вошло в привычку.

Комментарий к 7. Дорогой крови

Лекарь Март — герой другой моей работы, действие которой происходит за многие века до событий “Порога”. Вписан сюда чисто ради того, чтобы связать две эпохи одного мира и порадовать тех, кто читал. Ушедший под воду материк - это Тёмные земли, где героически сражался Сигверт. Сюда они никак не вписывались и дальше никак не сыграют, простите, кто ждал вотэтоповорота с ними ).

========== 8. Погасшее пламя ==========

— Я видел его рыжие патлы!

— А я — как он махал рукой!

— Брешешь!

— Да ты сам плетёшь!

Элеонора устало прикрыла глаза. По этому молчаливому знаку служанка махнула стражникам, те рявкнули на толпу у северной башни. Шейна держали там уже месяц. Сперва лечили, чтобы прочувствовал поражение как следует, а потом казнь отложили до летней ярмарки. И каждый день под башней собирались зеваки. Сквозь окна-бойницы ничего не рассмотришь, хоть глаза прогляди, но этим было как мёдом намазано.

Весь месяц Элеонора боялась, что Тенрик устроит брату побег или что в тщательно проверенных стенах обнаружится очередной тайный ход. Меняла охрану, разгоняла зевак, запрещала стражникам покидать замок — а те наладились, сменившись с караула, идти в город и торговать рассказами, как выглядел сегодня пленник, что ел и сколько спал. Казалось бы, что за беда! Время ликовать, когда злейший враг схвачен, а его гнездо разорено! Но страх, что именно под конец что-то пойдёт не так, сосал силы днём и ночью.

— Господин лекарь просил передать, что зайдёт через четверть часа. — Элеонора не видела служанку, едва приоткрывшую дверь, и не сочла нужным отвечать. Зачем, когда есть Грета — та обернулась от стола, кивнула и дверь бесшумно затворилась.

Грета колдовала над укрепляющим сбором, и Элеонора цепко следила за ней из-под полуопущенных ресниц. Ромашка, ежевика, шиповник — не навредят и младенцу. Остальные травы в ларце под замком, ключ от которого висит на шее — но лучше проследить. Может, это беременность вконец расшатала нервы? Или война вымотала, вычерпала до дна?