Страница 15 из 16
Опоясанная широким магическим поясом, в полной боевой раскраске двенадцатилетняя дева больше напоминала собой жертву, чем воительницу, вышедшую на тропу войны. После обряда Посвящения ее коротко подстригли, раскрасили все ее тело красной краской. Не пожалели даже моллюсков, из панциря которых замешивались редкие пурпурные полутона. Издалека казалось, что стоит юноша, ноги и руки у которого в красных одеждах, а плечи, тело и лицо неряшливо обмотаны красной лентой.
«Почему я? – Каюмба снова и снова задавала себе этот вопрос, – я неспособна на подвиги ни ради долга и даже ни ради жизни».
Она закрыла глаза. Почему-то ей вспомнились руки Уманги. Не глаза, не волосы – руки, крепкие, сильные, готовые прийти в любой момент на помощь. Она взывала к ним. Взывала к спасению.
Ей вспомнилось пророчество: «юноша, руку которого ты поцелуешь, лучший».
Когда-то она выбрала Умангу из многих, почувствовав какой-то толчок в сердце: «он лучший». Дар нельзя было беречь, его нужно было отдавать, чтобы он не утратил силу.
Никто не понимал и даже не догадывался, почему Уманга был лучшим из лучших… Ее благословение открывало ему путь к победе во всех состязаниях. Его хвалили, ставили в пример. На него предлагали равняться. Знак, который делал его таковым, оставался для всех незаметным. Никто не знал о пророчестве.
Своей рукой Уманга лучше всех натягивал лук, так что натянутая тетива громко стонала. Эта рука надевала первые доспехи воина, обещавшего стать Великим. Этой рукой он теребил гриву жемчужного скакуна, подаренного ему еще жеребенком за победу в первых состязаниях.
14
Когда в яму к нему упал какой-то предмет, Уманга на ощупь понял, что это шлем, шлем с перьями, как у всех воинов высшего ранга. Но не сразу понял, чей. Лишь позже, когда медный свет луны бросил свой первый луч в глубокую яму, Уманга увидел, что это шлем Великого Вождя.
– Отец, где ты? Я здесь, я жив. Отзовись!
Он надел его шлем на себя и попытался закинуть лиану, наверх, чтобы выбраться. Чтобы помочь отцу. Помочь своему племени. Помочь Каюмбе.
15
«Лучший из лучших, да где же ты?» – Каюмба открыла глаза, услышав неясный скрежет.
Она еще никогда не видела пришельцев так близко. Уродливые, непропорциональные, какие-то короткие… Их лица наполовину казались человеческими, наполовину звериными. Длинные плоские косы свисали с их яйцевидных голов.
Двадцать-тридцать шагов отделяли ее от этой орды, приближавшейся к ней, как автомат, как зомби. Пришельцы почти одновременно ударяли своими посохами о землю. Гулкий звук был устрашающим. И казалось, даже земля содрогается под каждым таким массивным ударом.
«Нужно бежать, бежать от них».
Каюмба сорвалась с места с невиданной скоростью. Ее стройные ноги понесли ее, как пушинку, по мягкой траве. Она бежала настолько быстро, насколько могла. Пояс немного мешал ей, но снять его она не смогла бы при всем желании. Но что удивительно: она почувствовала, как он слегка приподнимает ее над землей. Она бежала, едва касаясь ногами земли.
Оставив за собой равнину, Каюмба с легкостью кошки стала взбираться по склону горы Ампер. Она боялась даже оглянуться. Двигалась безошибочно, четко, быстро. Потребовалось немного времени, чтобы взобраться на гору. Ей повезло: она почти сразу отыскала щель-пещеру, про которую ей говорил Уманга. Ошибки быть не могло: по своим очертаниям это место напоминало сердце, до вершины рукой подать, внизу – водопад. Каюмба на секунду замерла, не решаясь туда войти. Что если там погибель? А может, все-таки спасение? Один шаг отделял ее от неизвестности. Она, прощаясь, посмотрела на Солнце:
– Спаси!
16
– Думай, как жить, а не как умереть, – ответило Солнце.
17
Уманга не мог знать, что произошло. Странно как-то замолчали барабаны. Не слышно стало камнемётов, оборонявших крепостной вал. Стало подозрительно тихо, потом начал нарастать какой-то неясный ритмичный гул. Каким-то высшим чутьем, дающимся Воинам Посвященным, Уманга понял, как сейчас он нужен там, наверху.
Он стал метаться в яме, не в силах больше тихо, мирно ждать, что произойдет дальше. Пытаясь пальцами уцепиться за земляные стены, он стал рваться наверх, как пойманный зверь из капкана, но яма, словно насмехаясь над ним, заглатывала Умангу в себя снова и снова.
– Кто-нибудь! Кто-нибудь, помогите! Вы слышите меня? Мне нужно выбраться отсюда! Стража! Да где же вы? Лю-ди-и-и!!!
Казалось, его крик должен был порвать тишину на многие километры. Но это только казалось. Его зов услышал только сокол. Он прилетел, посидел на краю ямы и, покрутив головой, без оглядки улетел в поднебесье.
«Что же делать? Про меня забыли, – прошептал Уманга, – если меня не поведут к пропасти, как я стану героем?»
18
У входа в ущелье была статуя, сделанная из черного и белого оникса. Это был страж, сидящий на троне и вооруженный копьем. О нем-то и говорил Уманга: «Убьет молнией любого, кто хоть на секунду встанет перед ним». Каюмба стрелой метнулась мимо статуи в глубь ущелья, услышав огнеметный звук за спиной. Сама не ведая о том, она оставила своей ладонью красный отпечаток на стене, не заметив, что здесь таких было множество… «Ничего себе – искры из глаз… Гром и молния, – так бы и сказал». И тут она почувствовала себя под защитой. Нет, не просто под защитой – во всеоружии, словно сам Зевс заступился за нее.
– Ну, идите же ко мне. Ко мне! – крикнула она пришельцам.
Она выхватила свой нож и встала в оборону:
– Ко мне!
Ее крик эхом прокатился по горам, равнине и ударился о стены крепости:
– Ко мне!!!
19
Пришельцы толпились у входа в ущелье: они не могли последовать вслед за Каюмбой. Слишком сильна была разящая сила стража. Огонь, который метал страж, плавил их посохи, и они погибали.
Но отступать они не хотели, поэтому, перевалив через вершину, пришельцы, толпясь, стали заполнять всю нишу внутри горы, образовавшуюся после извержения вулкана. Но раз ступив туда, они не могли уже оторвать ног от земли. Какая-то неведомая сила притягивала их, как магнит притягивает железо. Сколько их было: сотни, тысячи? Они гулко стучали своими посохами. То ли под тяжестью их веса, то ли от звука этих посохов земная кора не выдержала и проломилась. Самый мощный магнит – магнит Земли – стал затягивать их, как насекомых, в свое жерло, в жерло старого вулкана. Остров, на котором была Атлантида, в одно мгновение, осев, начал трескаться и тонуть. Земная твердь стала медленно уходить под воду, выметая все из своих недр.
Каюмбу же с магическим поясом ущелье вытолкнуло с такой силой, с какой один мощный магнит может оттолкнуть другой. Ее не просто подбросило, ее выплюнуло куда-то в космос, как снотворный шарик из трубочки. Вслед ей метнулся огромный огненный змей…
Каюмба летела. Как птица, сильная, независимая, беззаботная. Да, внизу были камни, да, она готова была упасть на них. Но она летела, словно у нее за спиной выросли крылья…
20
Умангу подбросило в воздух мощным фонтаном, теплым гейзером, вырвавшимся из-под земли. Он летел, как птица, сильная, независимая, беззаботная. Да, внизу оставалась яма, стремительно заполнявшаяся водой, да, Уманга готов был уже упасть в эту воду. Но он почему-то летел, словно крылья выросли у него, сильные, гибкие, легкие.
21
Дамиру было мало того, что он сидел на троне. Мало смерти отца и гибели брата. Он бесновался, боясь того, что теперь он тоже может быть кем-то убит, как Великий Вождь. С Атлантидой было что-то не так: земля под ногами покачивалась, ходя ходуном. Люди метались с криками ужаса. Но Дамира занимала одна только мысль: как, обретя власть над всеми, удержать ее. А может быть больше – завладеть миром, поработя пришельцев.