Страница 14 из 16
9
Это могло произойти с любым. Но произошло это с ним, с Дамиром. Его выбрали среди слабых, среди обиженных, среди обделенных. Младший сын Астродона Дамир давно уступил первенство брату. Он перестал состязаться с ним, участвовать в соревнованиях. Какой смысл идти рядом с Лучшим? Слыть Худшим? Пусть Никакой, но не Худший!
Его выбрали пришельцы. Нет, они не разговаривали с ним. Без знания языка, не имея доступа в крепость, это было им не под силу.
Но под силу им было другое – сны Дамира. Сны, в которых он видел себя Великим Вождем. Они вошли в это царство ночи, они стали управлять им, манипулировать.
Внушалось Дамиру одно только слово: «Убей».
10
В племени практиковалось Посвящение. Воин вырывал себе могилу, ложился в нее, на сутки его закапывали, оставляя только трубку, выведенную наверх, для дыхания.
Воин отдавал земле свое прошлое, забывал ненужное. В будущее брал лишь то, что сам хотел взять.
Хоть и прошел Уманга Посвящение два года назад, когда ему исполнилось двенадцать, но здесь, в яме, в подземных тисках, с ясностью, со свежестью всплыли испытанные тогда ощущения. Именно тогда он пришел к мысли о Великом Предназначении. Отбросив в мыслях все мелкое, ничтожное, временное.
Но сегодня, просидев в могиле-яме почти четверо суток, он отдавал земле священные для него мысли о Великом Предназначении. Он не хотел их отдавать, эти мысли уходили сами, вытесняемые другой мыслью, всецело поглощавшей его: тревогой за Каюмбу.
Как назло к нему снова и снова прилетал ее соколенок. Точнее не к нему – к яме. Кружил, улетал. Почему?
11
– Ты обвиняешься в убийстве, но прежде – в предательстве!
Каюмба не сразу поняла, где она находится и что происходит. Ее руки и ноги были связаны. На глазах всего племени младший сын Великого вождя Дамир обвинял ее в преступлении, за которое без суда и следствия по законам Атлантиды полагалась смертная казнь. Все, что происходило, больше напоминало какую-то жестокую расправу. Но почему с ней? Причем здесь она – Каюмба?
– Что ты можешь сказать в свою защиту?
Каюмба словно очнулась:
– В чем меня обвиняют?
– Убит Великий Вождь. И убит твоим ножом.
– Не может быть…
Неизвестно, что больше поразило ее – смерть Великого вождя, отца ее лучшего друга, или обвинение в убийстве. Ее лицо исказилось от боли. У нее перехватило дыхание. Первое, что она смогла произнести, справившись со своими чувствами, было:
– Я не убивала его.
– Что ты можешь сказать в свою защиту? Где ты была вчера утром?
Каюмба молчала. Сжав губы, приподняв подбородок. Она не могла выдать Умангу, не смела произнести его имени.
– Отмалчиваться нет смысла. У нас есть доказательства. Будешь ты молчать или говорить, так или иначе мы выведем тебя на чистую воду.
Каюмба молчала. Дамиру не нравилось ее упорство:
– Великий Вождь был убит твоим ножом. Снотворное для охранников дело рук кого? А? На месте преступления – следы маленькой ноги, такой, как твоя. Сличить их не составит никакого труда. Более того, тебя видели испачканной в крови. Ты знаешь, что любая, даже косвенная причастность к такому преступлению карается смертной казнью.
– Я не виновна! Я… Я не знаю, что я тут делаю. Не знаю, что вы тут делаете. Опомнитесь. Разве я похожа на убийцу? Уманга – мой лучший друг, я не могла убить отца моего лучшего друга!
– Твоего друга по воле Вождя хотели принести в жертву. Ты решила отомстить.
– Зачем мне было оставлять нож?
Лицо Дамира исказилось в какой-то юродивой гримасе:
– Вот-вот – зачем тебе было оставлять нож? Довольно! – он принял неприступный вид. – Повторяю, любая, даже косвенная причастность к такому преступлению карается смертной казнью. За тобой последнее слово.
Каюмба огляделась вокруг, словно желая найти спасение в лицах людей. Но в их глазах она прочитала лишь скупой упрек. Тогда она подняла свой взгляд выше. Она хотела видеть свой дом, Атлантиду. Любовь этой земли была нужна ей сейчас. Ее взгляд остановился на дворце.
Он возвышался там, где раньше было обиталище бога и предков. Каждое поколение украшало его, силясь превзойти предшествующее, пока, в конце концов, не было создано поразительное по величине и красоте сооружение. От моря тянулся канал, широкий и длинный, вплоть до крайнего из водных колец, окружавших, словно по циркулю, это строение. В самом центре дворца виднелся храм, обнесенный золотой стеной. Он был богато украшен золотом, серебром, слоновой костью. Здесь Каюмба когда-то впервые увидела золотое изваяние Бога на колеснице, правящего шестью крылатыми конями. Вокруг него – сто нереид на дельфинах…
Теперь, глядя на все это величие со стороны, она должна была произнести последнее слово…
Каюмба, все еще не веря происходящему, собралась с духом и обратилась к людям:
– Я не виновна! Осуждая меня, вы отпускаете преступника, который погубит все племя. Я же знаю, где можно укрыться от пришельцев! В самом сердце Атлантиды есть потайной ход! Я укажу вам дорогу!
Дамир, видя, как изменились лица людей, сделал резкий широкий шаг вперед:
– Это – ложь, обман. Преступный заговор. Не слушайте ее! – он взмахнул рукой в сторону Каюмбы, – Это западня. Удивительно, как человек, совершивший предательство, может пойти на него его дважды, трижды, четырежды… Вот еще одно доказательство ее причастности к преступлению.
Дамир внимательно посмотрел на то, какую реакцию вызвали его слова. Каюмба возмутилась:
– Вы можете проверить…
Дамир усмехнулся:
– Причем здесь потайной ход? Это все легенды Атлантиды, ее сказки. Скажи еще, что ты знаешь, как найти тайные письмена, подземные библиотеки, старинные талисманы и чудодейственные предметы. Тебе сказали, а ты и поверила. Ты хочешь увести людей от пришельцев? А может, сделаем все наоборот – ты уведешь пришельцев от людей?
Каюмба молчала. Дамир возрадовался:
– Вот я и нашел добровольца!
– Но ведь это неминуемая смерть! – вырвался чей-то встревоженный голос из толпы.
– Боги спасут ее, если она невиновна! – циничным полушепотом отозвался кто-то рядом.
– У тебя есть шанс искупить свою вину, свое ужасное преступление, – Дамир поднял над головой необычный широкий пояс, – выбирай, Каюмба: позор или подвиг, смертная казнь или встреча с глазу на глаз с пришельцами. Они обязательно придут на магнитный зов этого пояса.
– Я должна увести за собой пришельцев? Но ведь я – не воин! Почему я?
12
– Уманги больше нет! Нет его! Его утром сбросят со скалы! А я есть! Я теперь – Лучший!
Эти слова разбудили Умангу. Да и сон его походил скорее на дремоту. Но не ночную, воздушную, как положено дремоте быть, а тревожную, липкую, неглубокую. Голос, говоривший там, наверху, хоть и звучал нервно, отрывисто, но был легко узнаваем Умангой: это был голос его младшего брата Дамира.
– Сын, помоги мне лучше вытащить его из ямы! – это был голос Великого Вождя Астрадона. Воин, если он был избран Великим Вождем, получал новое имя, созвучное имени Верховного Бога Астрагора.
– Уманга сдох! Его нет! У тебя есть я, отец, только я – Дамир!
«Как это сдох?» – возмутился про себя Уманга, как вдруг услышал звуки борьбы. Для Великого Вождя ничего не стоило справиться с младшим сыном Дамиром. Но любой, сильный и могущественный, если он не хочет убить, окажется слабее того, кто убить хочет. Он не будет хвататься за меч, за нож. А тот, убивающий, будет. Он попытается лишь словом остановить нападающего. И Уманга услышал это слово. Последним словом Великого Вождя было:
– Дами-и-и-и…
В яму к Уманге упало что-то тяжелое.
13
Стражники привели ее на открытое место равнины Понгогу, которая считалась самой красивой и плодородной. Развязав путы, они оставили ее за стенами крепости наедине с врагами. Даже в этот момент чувствовалось, как каждая травинка Понгогу дышала жизнью, даруя свет и тепло.