Страница 22 из 55
- Ты гомосексуалист, - я поцеловала его в лоб, потому что… а куда ещё целовать гетеросексуальной девушке гомосексуалиста?
- Да, но я готов, чтобы нас накрыла волна стихии!
- Нас сейчас накроет волной смеха, Гавр.
- Ну, как хочешь, я пытался помочь, - он сделал вид, что обиделся.
- Ты помог, правда.
- Послушай, ты должна это написать, понимаешь? Меня подвесят, у меня тоже начальство. Иди, я тебя не дёргаю до апреля, пройдись по городу, скоро четырнадцатое февраля, впитай в себя энергетику любви, посмотри, как парят на крыльях влюблённые, и займись с кем-нибудь сексом. Обязательно!
Воодушевлённая речью, я шла по городу, ловя рукой снежинки, оставив машину на парковке, и пыталась впитать в себя ту самую энергетику.
В цветочном магазине всё пестрило красным, кругом были красные ленты, банты, сердца.
При входе стояли огромные корзины с плюшевыми сердцами. Эдакие сердечки с руками, что само по себе уже странно… но на них были вышиты глаза и рот. Люди брали эти сердца и спешили к кассам. Кто вообще придумал этот праздник, и как может плюшевое сердце, скорей напоминающее задницу, на что-то вдохновить? Или обрадовать? Или считаться романтичным? Плюшевая задница с глазами!
Раньше было все отрегулировано. Было двадцать третье февраля и восьмое марта. Девочки дарят мальчикам, потом мальчики дарят девочкам. Никаких обид и плюшевых задниц.
Четырнадцатое февраля – праздник разбитых подростковых мечтаний, когда кто-то не подарил кому-то кусок картона в виде сердца, или подарил, но не тому.
Четырнадцатое февраля – праздник плюшевой задницы с руками и торговцев всех мастей.
Четырнадцатое февраля – праздник посреди зимы. Почему не летом, в конце концов?
Чем больше я об этом думала, тем больше понимала абсурдность этого праздника и нелепость его атрибутов.
Неужели мужу высокой девушки будет приятно получить в подарок вот это плюшевое с руками? Или блондинка, что сосредоточенно смотрит каталог букетов, будет рада сердцу из плюша, а не бриллиантам? Какая-то нелепость, а не праздник.
Истратив минимальный запас благодушного настроения, я приехала домой. Покормив кота, я села перед мерцающим монитором и попыталась сосредоточиться… «Так… лётчик… высокий… глаза карие…. Пронзительные…. Смотрит внимательно…. Ага… дарит плюшев…»
Я быстро набрала номер телефона сестры, так же быстро посветила её в суть проблемы и решила отправиться в зону, свободную от красных бантов и плюшевых поп.
Когда-то наша бабушка жила в деревне, потом родители забрали её к нам, а деревня превратилась в посёлок недалеко от горнолыжного курорта. Наша семья, кроме сестры, редко пользовалась оставшимся там домом, а я так и вовсе не была там уже лет десять. Но, захватив с собой самые необходимые вещи – всего один чемодан и пару сумок, – я отправилась в тот самый посёлок, куда частенько приезжала в детстве, и где сейчас живут мои приятели, работающие, по большей части, инструкторами или спасателями. Настоящие мужские профессии, прекрасный белый снег и отсутствие красного плюшевого, должны были вдохновить меня на беллетристический подвиг.
Изрядно выпив в самолёте, я сидела на боковом сиденье авто и смотрела в окно, пытаясь не дышать на водителя.
- Эй, ты вроде как не выросла совсем.
Лёня смотрел с прищуром, его глаза улыбались, как и он сам.
- Зато ты вымахал.
Мы приятельствовали с Лёнькой едва ли не с детсадовского возраста, трудно сейчас вспомнить, когда и как началась наша дружба, которая никогда не становилась крепкой, но никогда и не прекращалась. Даже за эти десять лет моего полного отсутствия, мы время от времени обменивались сообщениями и были в курсе основных событий в жизни друг друга.
- Так что тебя привело? Неуж-то выторговала парочку новых ног? - намекая на моё давнее фиаско на горных лыжах.
- Не, хочу отдохнуть, просто в тишине побыть.
- Понимаю, - он согласно кивнул головой, - ты тогда сиди в посёлке, а на курорт не суйся, не очень-то тут тихо сейчас, четырнадцатое февраля.
- Тьфу ты!
- Что?
- И тут четырнадцатое февраля.
- А ты думала, тут другое летоисчисление, что ли? Не знаю, что у тебя за счёты ко дню всех влюблённых, но мы приехали. Вечером заедем за тобой с Мариной, посидим, поболтаем, а пока обустраивайся. Я там похозяйничал немного, с разрешения твоей сестры, так что дома тепло, пока. – Он поцеловал меня в щёку, и я выпрыгнула из машины, таща за собой свой чемодан и сумки, ощущая насмешливый взгляд Лёньки.
Дом был почти таким, как я его помнила. Перестроили кухню, соединив её с большой комнатой, теперь это было помещение, где легко разместится большая компания. Ванны не было, зато стояла душевая кабина в просторной комнате, где была пристроена стиральная и посудомоечная машина. Моя сестра любила отдыхать с комфортом, освоив горные лыжи, съездив пару раз за границу, она в итоге обустроила этот дом и приезжала сюда даже в длинные выходные дни.
Обустроившись, переговорив ещё раз с Лёней, чтобы уточнить детали, я сидела и смотрела в окно, где огромными охапками лежал снег, и на деревья, что загораживали мой дом от внешнего мира.
Мы собрались «оторваться по полной за встречу». Оделась я просто – трикотаж сверху и узкие джинсы, на ноги – удобные ботинки, парку и вязаную шапку. Одно из преимуществ большого чемодана – можно взять с собой всё и почти на все случаи жизни.
Я не большой любитель марки «Тимбирленд», но тут они пригодились, как и тёплые варежки.
Маринка, с которой мы тоже изредка перекидывались парой строк, щебетала без умолка, прижавшись к боку Лёньки, который одной рукой вёл машину, а другой обнимал свою жену.