Страница 7 из 98
***
Знакомство с коллегами много времени не заняло. А рабочее место Антона и еще троих ребят, создающих Программу, находилось прямо в экспериментальной палате. Просто кровати были отгорожены высокой ширмой. Петр Николаевич представил Антона и ретировался.
Розовощекий крепыш, явно взявший на себя руководство группой, первым протянул руку:
– Здравствуй! – серьезно сказал он и оглянулся на остальных. – Меня зовут Сергей. Я – психолог, отвечаю за психологическую подготовку пациентов и соответственно аналогичную обоснованность Программы.
И тут же, не выдержав тона, еле сдержал смех.
– Сам– то понял, что сказал? – поинтересовался высокий рыжий парень. У него явно за щекой была конфетка, потому что слова прозвучали не очень разборчиво.
– Ты сначала дососи свой «Барбарис», а потом замечания делай! – огрызнулся Сергей. – Это, кстати, наш литературный обработчик – Вадим. Человек хороший, только за конфету родную мать продаст.
Вадим возмущенно фыркнул:
– Между прочим, сладкое для мозгов полезно. У кого они есть, конечно.
– Ага, – согласился Сергей. – Так вот. Вадим пишет сюжеты Программ.
По– моему, хреновые. Но раз начальников устраивает…
– Слышь, психолог, что– то ты разошелся! – встал со своего кресла третий молодой человек, находившийся в палате. Вид у него был утомленно– вялым, и Антону показалось, что он только проснулся. Да, и в разговор, похоже, вмешался только потому, что стало слишком шумно.
– Кстати, – спокойно продолжил Сергей. – Еще один уникальный кадр нашей многострадальной группы – Владимир, художник. По идее, должен создавать декорации для Вадькиных сюжетов, но, насколько я вижу, только дрыхнет. А картинки из интернета скачивает.
Антон усмехнулся:
– Веселая у вас обстановочка!
– Да, не обращай внимания, – откликнулся рыжий Вадим. – Это мы так, от скуки. А на самом деле – прекрасно друг к другу относимся. Правда, Серега?
Психолог решительно кивнул.
– Так что вливайтесь, товарищ программист, в наш маленький, но очень дружный коллектив!
Тут Серега дурашливо поклонился и вдруг стукнул себя кулаком по лбу.
– Блин! Я же забыл совсем!
Все с интересом повернулись к нему.
– Мне сегодня Сколов папки выдал с историями болезней наших будущих пациентов. Я их в ящик стола сунул с утра, и вылетело из головы. А экземпляр– то, между прочим, один на всех.
Сергей вытащил три ветхозаветные папки на тесемках. Две – были ничего себе, увесистыми. А третья – совсем тощенькая.
– Интересно, – задумчиво протянул Вадим, беря в руки тонкую папку.
Он внимательно осмотрел ее, прочитал надпись на корешке, заглянул внутрь и вдруг радостно выдал:
– Я понял!
– Что ты понял? – удивился Сергей.
– Ну, почему эта папка такая тонкая.
– И почему?
– Эти папки, господа хорошие, вовсе не истории болезней. На фиг они нам? Это подробнейшее жизнеописание наших будущих пациентов. Чтобы я мог сочинять сюжеты, не имеющие ничего общего с их жизнью. Ну, помните условие создания Программы?
Антон и Сергей согласно покивали.
– А тощая– то папочка – касается больного из психушки. Ну, того, у которого амнезия полная. Так что вся его жизнь, здесь описанная, – год лечения в больнице. Остального– то он не помнит!
– Слушайте, – вмешался Антон. – А почему только три папки? Палата ведь четырехместная?
– А четвертого еще не нашли, – отозвался Сергей.
И в палате повисла тишина. Правда, ненадолго.
Глава 7
Сентябрь 2001 год
Первый пациент в четырехместной экспериментальной палате появился пятнадцатого сентября. Увидев его, старшая медсестра Вера Зорина чуть дар речи не потеряла. Конечно, было заметно, что парень очень болен – и цвет лица серовато– бледный, и волосы тусклые, и взгляд… Этот обреченно– испуганный взгляд «в себя» Верочка, проработавшая три года медсестрой в хосписе, прекрасно знала. В таких глазах уже видно что– то потустороннее. Человек еще здесь, а взгляд уже «там». И тем не менее…
Вера тихонько вздохнула. Ну почему? Ведь ему лет двадцать пять (надо потом в истории болезни посмотреть) и красив он какой– то нереальной тонкой, почти не встречающейся в жизни красотой. Как будто, хрустальная фигурка – тронешь, разобьется.
– Здравствуйте, меня зовут Андрей, – он улыбнулся Вере, и ей показалось на секунду, что нет никакой палаты, никакой болезни, а есть она – семнадцатилетняя Верочка не Зорина еще, а Хомякова, и есть этот парень, который снился ей – то Маленьким Лордом Боргена, то Алешей Карамазовым Достоевского. И, значит, не будет у нее ни пьющего мужа, ни трех абортов, ни невроза, ни попытки отравления феназепамом, когда спасло только то, что выпила всю упаковку разом.