Демон

– Позволю, но не здесь. Не внутри тебя. Пусть другие дети кормят твою ненасытную утробу. – Поднимавшиеся из мрака существа тянули руки к пульсирующему ядру. – Позволь мне сделать то, что я должна, отец! Позволь, пока эти существа не уничтожили тебя.

– Твоя жизнь принадлежит мне! – глаза задрожали. Свет, заключенный в их центре, искрился болью. Форма воронки исказилась. Вырвавшиеся из нее вихри протяжно завыли.

– Слишком поздно, отец!

Воздушные вихри подхватили узника, увлекая в пучину. Плач ветра стал невыносимо горек. Он разрывал пространство. Разрывал свою плоть. Гигантская воронка сотрясалась, поглощая все, кроме пульсирующего ядра в своем центре. Узник, его армия, ангелы и демоны, траджи, бульвайки, азоли, поднявшиеся из недр земли – все, кто ожидал спасения, превратились в искрящуюся пыль. Теперь надежда тех, кто ожидал забвения, была прямо перед ними. Темис! Они звали ее. Они тянулись к ней. Их долгожданный спаситель. Их обещанное забвение. Но она не хотела даровать его им. Она говорила, что они должны заслужить его. Завоевать свой покой.

Когда гигантская воронка выплюнула их, Темис указала им путь, следуя которым, они смогут отыскать долгожданное забвение. Лавина жаждущих покоя существ обрушилась на поле боя, где сошлись в бесконечной битве дети Ареса и армия Оместеса. Лавина поглотила их. Сделала одним целым. Лавина, которая не знала что такое хаос и что такое боль. Она мечтала лишь о смерти. Она пила ее жадными глотками, обретая долгожданный покой. Но этот водоем не мог напоить всех, поэтому Темис повела их дальше. Туда, где оставался еще хаос, туда, где ее армия смогла бы найти свою смерть.

***

Алкмена. Теперь бывший демон Дерека знал, что проделанный им по Аиду путь был не напрасным. Он узнал бы эту женщину из тысяч других. Она была первой, кто услышал его шепот в Эдеме. Его первые действа. Его первые победы. Он пришел к ней, когда она была еще ребенком. Ее идеальная красота, врожденная порочность, бездонный взгляд темных как ночь глаз, казалось, были созданы лишь с одной целью – искушать. Ему указал на нее его учитель, мудрый лоран. Юное дитя, обретшее не менее юного демона. Он наделил ее властью над сердцами людей. Сделал ее желанной. Она могла покорить мир, но демону не нужен был мир. Он был рожден, чтобы покорять сердца, искушать их, а затем топтать ногами тех, кто вырывал их из своей груди. В этом и было величие. Нестерпимая похоть, поднявшаяся от промежности к сердцу, отравляя разум. Такой важный, но такой уязвимый порок всех живущих в Эдеме.

Теперь, когда путь демона подошел к концу, он мог остаться с той, возле которой началась его долгая дорога по цветущим садам. Вместе они снова могли искушать. Вместе он снова мог превратить ее в самую желанную женщину и бросить к ее ногам десятки сердец. Порок и вожделение можно было отыскать везде, если знать, какие двери для этого нужно открыть. Демон знал, и Алкмена знала.

Их первыми жертвами стали зоргулы. Старые и искушенные, они все еще знали, что такое страсть и желание. У них была плоть и были потребности, которые желали, чтобы их удовлетворили. Обнаженное тело начинало сводить их с ума. Иногда, проходя мимо них, Алкмена оборачивалась, видя, как их змеиные языки вылизывают камни, по которым она прошла. Жрица любви снова стала той, кем была когда-то в Эдеме. Ради ее благосклонности готовы были падать на колени самые сильные. Ради возможности прикоснуться к ней, готовы были убивать. Ради того, чтобы быть с ней рядом, готовы были вырезать свое сердце и поднести ей в дар, в надежде, что она хотя бы изредка будет касаться его.

Алкмена сохранила зоргулам жизнь. Запретила им убивать друг друга из-за нее. Ей нужны были слуги. Верные слуги. Афна. Эта бывшая нимфа стала для нее утешением. Страстные объятия дарили им покой, позволяя забыть о хаосе, шаги которого слышались даже в стенах их убежища. Кто мог понять страхи и желания женщины лучше, чем другая женщина. Два тела нашли друг друга. Две судьбы. Две истории. Такие разные в своем начале и одинаковые в конце. Два сердца…

Они извлекли сердце бывшего возлюбленного Афны из ее тела во время одной из своих страстных ночей.

– Думаю, теперь это твой груз, – сказала Афна.

У нее не было от Алкмены секретов. Зачем, ведь они понимали друг друга.

– Это все еще твой возлюбленный.

– Уже нет, – Афна смотрела, как бьется в руках Алкмены сердце Иакха. – Думаю, мойрам знали, что все будет именно так.

– Считаешь, что мы должны подчиниться их воле?

– Еще один раз. Последний. – Руки Афны легли на живот Алкмены – чуть ниже пупка.

– Расскажи мне о Фивах, – попросила Алкмена, чувствуя, как ногти возлюбленной впиваются в плоть, разрывая кожу.

– Это самый прекрасный город из всех, которые я видела. – Пальцы Афны окрасились в красный цвет, – он населен такими же, как ты и я. Мужчины и женщины. Они любят, изменяя, и хранят верность ненавидя. По улицам бегают дети. Из открытых окон доносятся голоса и запахи приготавливаемой еды. На площадях растут алозии, а во дворах можно увидеть домашних люмидов…

– Обещай, что не оставишь меня, – Алкмена чувствовала, как бьющееся сердце опускают в ее тело. – Обещай, что позволишь мне пойти с тобой.