Демон

***

Пандора прикрыла за собой дверь. Здесь, в покоях Тидея, было светло и пахло маслинами. Всего лишь отверженный с печатью Паллады на своей груди. Он мог бы править Эдемом, но предпочел власти свой необузданный нрав. Его смерть в Эдеме была предрешена. Он погиб, как воин. Его руки были в крови его врагов. Сама Паллада вышла встречать его у берегов мертвого озера, чтобы показать ему Аид. Он стал ее правой рукой в борьбе с хаосом, а после того, как Сфинкс отправила его покровительницу на Лесбос, занял ее место. Однако века покоя изменили его. Необузданный нрав требовал действий, сражений, крови. Здесь же, во дворце Сфинкс, был лишь порок и страсть. Любовь, которой Сфинкс мечтала наполнить мир с тех самых пор, как за ее троном поселился азоль. Пандора подарила его госпоже в знак верности и преданности. В знак неисчерпаемости чувств, которые были между ними. Любовь. Пандоре нравилось это слово. Во имя любви можно убивать и даровать жизнь, предавать и хранить верность, быть чистым, как воды Лесбоса, и падать в грязь, жадно глотая порок.

– Мы рискуем, встречаясь днем, – сказал ей Тидей.

От его былой необузданности мало что осталось. Его тело оставалось крепким, но колени привыкли склоняться. Пандоре нравилась эта слабость, но в тоже время она презирала ее.

– Сфинкс в своей башне, – сказала она. – Любуется Фивами. Сейчас нам ничего не грозит.

– Фивы! – Тидей повернулся к ней спиной и подошел к окну. – Когда-то я штурмовал их стены, а теперь вынужден охранять их!

– Тогда это было в Эдеме, а сейчас ты здесь. – Пандора подошла к любовнику и, положив руки ему на плечи, повернула к себе лицом. – Тебе понравилась прошедшая ночь? – спросила она.

Ее губы коснулись его крепкой шеи. Язык собрал соль со смуглой кожи.

– Мы превратили в гробницу еще один зал.

– О, да! – Пандора впилась поцелуем в его губы.

Их вкус еще хранил следы жестокой оргии. Гриллы и телебы. Она высасывала из них жизни. Тидей, проламывая их головы, высасывал из них мозги. В подобные ночи он и она становились одним целым. Стихией, забирающей жизни.

– Это было прекрасно, – прошептала Пандора. Ее обнаженное тело трепетало желанием. – Помоги мне вспомнить, как это было.

– Та ночь осталась в прошлом, Пандора, а новая пока не наступила.

– Мне все равно.

– Твоя хозяйка будет зла, если узнает о новом увлечении слуги.

– Она и твоя хозяйка тоже.

– Нет! – Тидей вывернул ее руки. Кожа под его пальцами начала извиваться.

– Мы оба стоим на коленях, Тидей! – Пандора вскрикнула.

– Говори за себя! – он швырнул ее на подоконник. Внизу, на выщербленном камне площади, застыли ровные шеренги иддалов. – Три тысячи триста! И все они служат мне.

– Все мы кому-то служим.

– Но не все подчиняемся.

– Тогда докажи это. – Пандора знала, что в его глазах горит огонь, но ей нравилась эта игра. – Возьми меня прямо здесь.

– Ты вызываешь меня?

– Да. – Ее суставы вывернулись, позволив оказаться лицом к лицу с Тидеем. – Считай, что это мой вызов.

– Я – воин!

– А я – шлюха! Разве воину не нужна такая, как я? Сила и красота, Тидей. Красота и порок. Порок и власть. Мы едины!

Он бросил ее на кровать. Пандора изогнулась под тяжестью Тидея. Ее тело жадно пульсировало, готовое разверзнуться и поглотить своего любовника вместе с его вожделением.

– Останься собой! – велел ей Тидей. – Я хочу видеть, кого трахаю!

– Я не воин, чей взгляд ты должен видеть.

– Ты ошибаешься. Это самая настоящая война. Война между мужчиной и женщиной. Я докажу тебе. Никакого сострадания и снисхождения. Ты и я. Глаза в глаза.

– Ты так и не научился быть богом, Тидей.

– Боги ушли на Лесбос, Пандора. Здесь остались лишь воины и шлюхи!

***

Пандора подошла к окну. Ее тело все еще горело, но основной очаг был погашен.

– Зачем тебе эта армия, Тидей? – спросила она, разглядывая шеренги иддалов.

– Аид дрожит, – сказал он.

Военачальник лежал на кровати. Все еще потный и все еще довольный собой.

– Сфинкс строит новый мир, Тидей.

– Кто-то должен защищать старый.

– В нем не будет больше войн.

– Войны это страх. А страх будет всегда. Я чувствую, как он разбредается по Аиду.