Страница 36 из 308
- Налей-ка вина Марье Филипповне, - приказал Калитин лакею, который тотчас поспешил исполнить приказ. – Что-то ты сегодня больно кислая, душа моя, - обратился он к племяннице.
Марья вздохнула и отложила вилку, потянувшись к бокалу с вином. Чуть пригубив терпкую мадеру из погребов Калитина, девушка отставила фужер в сторону:
- Серёжа написал, что приедет на следующей седмице.
Василий Андреевич шумно вздохнули буркнул:
- Сколько надобно?
- Две тысячи, - Марья опустила голову, в душе благодаря дядьку, что не пришлось продолжать разговор, и он сам обо всём догадался.
Калитин перевёл взгляд на своего управляющего:
- Вениамин Степанович, после обеда выдайте Марье Филипповне всю сумму.
Управляющий согласно кивнул, но при том посмотрел на юную родственницу Калитиных крайне неодобрительно.
- Когда же он за ум возьмётся?! - Посетовал Калитин, имея в виду племянника. – Эх! Мало его Филипп в отрочестве розгой потчевал. Чаще надобно было, чтобы толк вышел.
- Он не будет больше, - вступилась за брата Марья Филипповна и завела разговор на интересующую её тему: – слышали в Клементьево хозяин объявился?
- Слыхали, - усмехнулся Василий Андреевич. – Я-то старших Соколинских хорошо знал, а вот с молодым незнаком.
- Что ж вы, дядюшка? – Марья улыбнулась. – Почитай, ближайший сосед.
- Говорят, молодой Соколинский даже очень хорош собой, - хитро глядя на племянницу, вступила в разговор Ольга Прокопьевна.
- Он был у нас, - Марья залилась румянцем, - заезжал знакомиться.
- Вон оно что, - усмехнулся в усы Василий Андреевич и по-доброму заулыбался. – Приглянулся, значит.
- Слухи ходили, что он с княжной Урусовой обручён, - тихо заметила Ольга Прокопьевна, и выражение её лица тотчас сделалось грустным.
- Это не слухи, - вздохнула Марья.
- Ну, тогда и кручиниться по нему не стоит, - философски заметил Калитин. – Стало быть, не твой он. Но я не об этом с тобой говорить собирался. Твоей вины в том нет.
Марья испугалась, что дядька каким-то образом прознал, что случилось между ней и Соколинским, и пальцы её непроизвольно скомкали край скатерти. Калитин удивлённо воззрился на побледневшее лицо племянницы и заговорил поспешно, желая её успокоить:
- Мы тут с Ольгой Прокопьевной посовещались и решили, что на будущий сезон свезём тебя в Москву. Приданого большого не обещаю, но и в грязь лицом не ударим, - закончил он.
Марья поднялась со своего места, обошла стол и обняла Калитина за шею:
- Дядюшка, миленький мой, - на её глазах выступили слёзы, - как же я люблю тебя.
- Ну, полно, полно, Мари! – Растрогался Калитин. – Чай, не чужая ты нам.
Домой Марья возвращалась в куда более приподнятом настроении. Обещание дядьки внушало надежду на лучшее будущее для неё, и можно было более не думать ни о Соколинском, ни о князе Урусове. Что касается мыслей о князе, то она довольно легко выкинула их из головы, чего нельзя было сказать о размышлениях, относившихся к Михаилу Алексеевичу.
Вне всякого сомнения, она ужасно злилась на него за то, что он умолчал о своей помолвке с княжной Урусовой, ведь тогда… «Ах! Что тогда! К чему обманывать себя?» - вздохнула Марья Филипповна. Даже знай она о том, разве смогла бы остаться равнодушной к нему? Никто ещё никогда не пробуждал в ней подобных чувств, никогда она не испытывала столь томительного волнения плоти, как в его объятьях. Да что уж греха таить, она сама желала прикоснуться к нему, словно какое-то сумасшествие нашло на неё! Знала, что нельзя, но презрев все запреты, целовалась с ним, как будто в последний день на земле живёт. Надо было спасибо Урусову сказать за то, что появился столь своевременно, иначе одному Господу ведомо, куда бы завело её это временное помутнение рассудка.
Приехав домой, она отдала матери деньги и отказалась от ужина, смеясь и сетуя на то, что чересчур плотно поела у Калитиных, удалилась к себе. Вышагивая в сумерках по комнате и не зажигая свечей, Марья Филипповна словно полководец обдумывала план своей военной компании. В том, что это будет настоящая война, она нисколько не сомневалась. Мысль о том, чтобы щёлкнуть по носу гордячку-княжну и увести у неё жениха, занимала её не на шутку. Она даже нисколько не задумывалась о том, сколь дурно будет выглядеть это со стороны. Всё, что её действительно волновало, так это чтобы до конца лета стать madame Соколинской.