Страница 27 из 308
Тихий стон сорвался с зацелованных губ. Марья открыла глаза и поняла, что ей вовсе не привиделось, что она падает, она на самом деле, лежала на траве, тогда как Соколинский склонился над ней. Золотистая прядь уже подсохших волос упала на его лоб, синие глаза глядели на неё неотрывно, испытывающее, словно вопрошая.
Приближающийся стук копыт вырвал их из дурманящей неги, вызванной столь непозволительной близостью.
- Нам не стоило делать того, - пробормотал Соколинский и отпрянул от неё, после чего протянул руку, помогая подняться.
Взгляд Мишеля метнулся к платью, развешанному на ветке клёна, но уже через мгновение стало понятно, что им ни за что не успеть привести свою одежду в надлежащий вид. Спрятаться тоже было негде: берёзовая роща находилась на том берегу реки, а с этой стороны был только луг и единственный клён у самой воды. К ним приближался всадник верхом на красивом тонконогом гнедом жеребце.
- Марья Филипповна, Михаил Алексеевич, вижу, вы успели свести знакомство, - от тона, которым заговорил князь Урусов, у Марьи по спине пробежал озноб.
Соколинский смутился, высокие скулы запылали жарким румянцем.
- Глупая история вышла, Илья Сергеевич, - осмелился он поднять взгляд на его сиятельство. – Марья Филипповна упала в речку.
- Я вижу, - князь насмешливо изогнул бровь, кивнув на развешанное на ветке платье, и холодно произнёс: – что ж, нынче мне ясна причина, по которой вы перестали бывать у нас. Не смею более докучать вам своим обществом, Михаил Алексеевич. Надеюсь, вы хорошо провели время, и оно стоило разбитого сердца моей сестры.
- Вашей сестры? – Ахнула Марья, осмелившись подать голос. – Объяснитесь, Илья Сергеевич!
- Право слово, Марья Филипповна, что же вам объяснять? Думаю, Михаил Алексеевич и сам в состоянии объяснить мои слова. Прощайте.
Илья Сергеевич пришпорил коня, посылая того в галоп.