Страница 35 из 192
“Дурья башка! - мысленно выругал я себя за непомерно длинный язык. - Вот и проболтался: как расхозяйничался в чужом замке. Что-то теперь обо мне подумают? Но с другой стороны, если дочка все ему рассказала о нашей вчерашней встрече, может, мне и терять уже нечего”.
- Скажите, - спросил я шепотом, видя, что Дженни снова удалилась куда-то, - а ваша дочь действительно поверила в мою шутку, раз вы говорите, что я произвел на нее впечатление?
- В какую шутку?
По лицу охотника я даже не понял: смеется ли он, или говорит всерьез. Хотя подобной наивности ждать от него было бы просто глупо. Видать, издевается. А впрочем, так мне и надо.
- Одна просьба, - сказал я, чувствуя, что краснею. - Вы особо не рассказывайте никому про эти дела.
- Об этом можете не беспокоиться. Здесь я почти ни с кем не общаюсь, - ответил он. - А что касается меня, то не собираюсь вас пытать по поводу ваших дел, надеясь в свою очередь, что и вы не станете допытываться о моих.
Такой оборот меня не устроил.
- Почему же, - возразил я. - Я вам могу рассказать о себе все как есть. Тем более что в этом нет ничего такого уж интересного...
- Тогда какой разговор? - улыбнулся он. - Мало ли других, более занимательных тем для беседы. О чем бы еще вы хотели потолковать?
- Расскажите мне, пожалуйста, про те места, где вам довелось... - не успел я сказать “охотиться”, как он перебил меня негромким, но властным голосом:
- Мы, кажется, договорились: об этом не спрашивать.
Я готов был кусать губы от досады: он уклоняется поведать мне самое главное, что я надеялся у него узнать. Я точно с разбегу уперся в каменную стену.
- Угощайтесь еще, - мягко сказал охотник, дабы прервать молчание, и вновь наполнил бокалы.
- Хорошо. Перенесемся мыслями на этот берег, - произнес я, не стесняясь показать, что подозреваю: о чем он не хочет говорить. - Спрошу вас о другом. Слышал я, будто в лесу, что здесь под боком, творятся какие-то странные вещи. Я говорю о древесном чудище. Это правда?
- И кто вам про это рассказал? - спросил охотник с хитринкой в глазах.
- Не будем уточнять, - решил я не выдавать Дженни, а заодно, и себя самого с собственными видениями.
- Говорите, в нашем лесу? - лукаво улыбнулся он. - Так вам, наверно, это лучше знать.
- Почему вы так считаете? - продолжал напирать я. - Ведь вы живете совсем рядом.
- И что с того? Вам такое должно быть заметней, а мне, как говорится, за деревьями леса не видно.
Я не мог понять: то ли он считал, что я несу сущую нелепицу, и потому смеялся надо мной, то ли он на самом деле что-то знает, но предпочитает не распространяться.
- Но если по-честному, - продолжил охотник, слегка посерьезнев, - здешний лесок, и вправду, не совсем обыкновенный. Он, наверняка, как-то связан с замком своей историей. Кто знает, что там могло еще остаться. Да об этом лучше Дженни мою спрашивать. Она себе все ноги исцарапала, лазая по округе. Я гуляю редко, все больше с пчелами или с домом вожусь, а грибы, ягоды собирать - это дочка.
- А про замок вы что-то можете рассказать? - спросил я с надеждой, отхлебнув золотистую пену.
- Про Уингрим? - задумчиво пробормотал он. - Знаю кое-что, конечно, но навряд ли больше вашего, я ведь там не бывал.
“Есть на этот счет сомнения”, - подумал я, поглядывая на бутыль, от содержимого которой сперва отказался, и которая теперь смотрела на нас с полочки за застекленной дверцей. Мне показалось, что уж больно она похожа на ту, из которой мы вчера угощались с Аином. И вино в ней по цвету сильно напоминало вчерашнее. Правда, кем-кем, а виноделом или стеклодувом хозяин замка мог быть в самую последнюю очередь, и подобное питье, наверняка, получал там же, где нынче охотник. Лишь потом, оказавшись в его жилище, оно подвергалось магическим чарам, подобно всему остальному. Так что, может, мои подозрения и напрасны.
- И о его владельце вы ничего не знаете? - поинтересовался я. Он удивленно посмотрел на меня, и мне пришлось прибавить. - О прежнем, настоящем.
- Откуда? Ведь поговаривают: он лет двести с лишком назад исчез.
“Уже “двести с лишком”, - усмехнулся я про себя. - А впрочем, сто, двести - какая разница. Память людская коротка, и сотни лет много, чтобы основательно все позабыть. Вот Аин, тот больше проявлял к этому интереса. Кстати, об Аине...”
- Простите. Хоть вы и говорите, что мало с кем общаетесь, но часом, не были ли вы знакомы с неким Аином, или, возможно, хотя бы что-то слышали о нем? - спросил я скорее просто для поддержания разговора, поскольку уж отчаялся чего-то добиться от этого скрытного человека. Единственное ценное, что я сумел из него вытянуть: то, что у замка есть имя. Но что ж, я был благодарен хотя бы за это.
- О толстяке? - переспросил вдруг охотник на радость мне. - Конечно! И слышал, и был знаком. Кто в округе с ним не водил знакомства! А к моей персоне он почему-то проявлял особенный интерес, все выспрашивал о разном, ну прямо как вы. Что сказать о нем самом, то появился он в наших краях лет пятьдесят тому назад и, ходили слухи, привез с собой массу диковинных и дорогих вещиц. Одна колесница его чего стоила: из какого-то поразительно легкого металла, легче дерева. Если бы не вес седока, она бы, верно, так и порхала над мостовой, точно пушинка. На ней он раньше, бывало, разъезжал по городу в праздничные дни во всем своем блеске, но потом упрятал ее куда-то в пыльный сарай. Это началось с тех пор, как прибрала его себе под крылышко одна дамочка. Многие городские барышни сходили в то время по нему с ума, а эта считалась первой красавицей. Но вот беда, характер у нее оказался крут. И стал наш толстячок худеть на глазах. Сперва он, конечно, толстел на нашей благодатной почве, что говорить, грешок чревоугодия водился за ним. Но ей это не нравилось, куда годится такое: ручки кресел уже поотваливались, скоро и в двери пролезать перестанет. И из благих побуждений решила она посадить его на диету. Дома стала кормить особо и с трактирщиком заключила договор, чтобы тот не раскармливал ее любезного в долг, ведь она, отпуская его куда-нибудь, оставляла ему в карманах мелочь, которой только и хватало, что на пару пивных кружек. Этого удовольствия она, как ни желала того, его лишить не посмела.