Русь

-В общем, - начинает вор. – Если кому-то нужен враг, которым можно пугать, но и побить его легче пареной репы, то вполне возможно…

-Что разбойникам покровительствует князь, - заканчивает Степан.

Мстислав недоуменно глядит на друга. Что-то странно как-то: зачем князю держать шайку бандитов. У него и так дружина всегда под рукой. Эти мысли Мстислав и поспешил высказать. Степан лишь вздыхает. Говорит витязю:

-Вспомни: когда Новгород последний раз с кем-нибудь воевал.

Мстислав честно попытался вспомнить, наконец махнул рукой, говорит:

-Последний раз – никогда.

-Вот видишь! – радостно говорит Алим.

-Неа, - честно отвечает русич. – Темно слишком. Да и не понимаю ничего, честно говоря. Зачем князю разбойники?

Алим со стоном закатывает глаза. Степан хмыкает, даже он не всегда понимает странные речи вора. Разъясняет витязю:

-Раз Новгороду воевать не с кем, то и дружина не нужна, ее ведь кормят за счет казны, а раз не нужна, то и князь не нужен тоже. Теперь-то понял?

Мстислав согласно кивает. Действительно, может быть и так. Вполне возможно, что бояре додумались. Мол воевать не с кем, знать и дружина не нужна. Мстислав представляет как вече гудит, обсуждая этот вопрос, а Новгородский князь скрипит зубами, сжимает кулаки, да только против народа не попрешь. Вполне возможно, что и поймать разбойников до сих пор не могут только поэтому. В конце концов что для Новгородской дружны прочесать этот лес – раз плюнуть. Но нет же, бандиты до сих пор отравляют жизнь проезжим купцам.

-Эх, - потягиваясь, говорит Мстислав. – Все это очень интересно, но пора уже и на боковую. Пусть у нас не близкий.

С этими словами витязь и уснул, привалившись спиной у широкому стволу придорожного дерева. Алим согласно кивнул и последовал его примеру. Вскоре поляну огласил слаженный сап в два голоса. Волк с завистью посмотрел на товарищей. В отличие от людей, он так не мог. Когда рядом опасность, все естество требует быть на чеку, а тем более, когда такая опасность.

Легкие касания будят Мстислава. Словно легкий летний ветерок вздумал порезвиться, овевая кожу русича. Словно мягкие лапы теплого солнца. Или легкий поцелуй росы, правда не такой прохладный… Мстислав даже не понимает сначала, что уже проснулся. Перед глазами все те же картины разбегаются под шторами век. Только до слуха стали добираться различные звуки. Витязь с трудом поднимает отягощенные сном веки. В первый миг ничего даже не меняется: все та же темень. Русич думает, что до сих пор спит, а то, что проснулся – просто сниться. Но глаза постепенно начинают привыкать. В неясных слабых отсветах почти погасшего костра перед ним сидит водянка. Прекрасная фигура, словно вырезана из гранита умелым мастером. Ласковая рука касается его щеки. Ноги водяница поджала под себя. Волна серых, в ночной тьме, волос, красиво падает на спину. Глаза задумчиво смотрят куда-то мимо Мстислава. Русич залюбовался лицом. Прекрасные черты обретают в ночной темноте странно влекущую недосказанность, загадочность. Сердце сжимается, стесненное сильным чувством. Русич осторожно касается ее пальцев губами. Теплые пальцы тут же отдергиваются. Водянка удивленно глядит на проснувшегося витязя.

-Почему ты… - с удивлением произносит она.

Мстислав останавливает, приложив палец к ее губам.

-Я почувствовал тебя. Все хорошо.

Могучая рука нежно обнимает хрупкие плечи. Водяница порывисто прижимается к Мстиславу. Сразу приходит чувство защищенности и любви. Широкая грудь русича, горячая и сильная кажется незыблемым оплотом их любви. Только здесь она храниться. Водяницы лишены любви от рождения. Им не ведомо это чувство. Так легче, так лучше. Водяницам знакомы понятия добра и зла, они умеют даже ненавидеть, но не любить. Только люди умеют любить. Это странное и опасное чувство дано только им. Она всегда считала, что никогда не сможет полюбить, а сказки, что подслушивала маленькой в деревенских избушках, считала злой выдумкой. Но теперь… Нет она не научилась любить. За нее любил Мстислав. В дали от русича водяница так и оставалась холодной, но стоило только им встретиться, как непонятное чувство восторга заполняло ее. Водянка не раз пыталась вспомнить это странное чувство, но ни разу не смогла. Водянки не умеют любить. Это опасное и непонятное чувство ведомо только людям. Всякий раз, когда она уходит от него, сердце щемит чувство потери и еще чего-то непонятного, что, наверное, и есть любовь. Но, едва она уходит, как любовь исчезает, оставляя лишь чувство потери. Сначала она даже не чувствовала, но с каждым разом чувства становятся лишь сильнее. И непонятная тоска каждый день заставляет возвращаться к нему. Здесь, согревшись на его груди, она вновь начинает любить. Сердце утопает в непонятной радости. Восторг затмевает рассудок. А иногда, как вот сегодня, почему-то грустно. В такие минуты хочет плакать, а он не понимает, думает, что кто-то обидел. Такой сильный и могучий, но такой глупый. Он безумен в своей отваге, но еще более безумен в своей любви. Это чувство настолько велико в нем, что неизбежно топит ее. И с каждым разом она погружается все глубже. Настанет тот день когда просто не сможет вынырнуть, но это будет явно не скоро, а пока. Сильная рука Мстислава, словно бы сапа соскальзывает с ее спины вниз. Русич силиться убрать ладонь с тугих ягодиц, но водянка лишь улыбается, Ее узкая ладошка легко залазит под рубашку. Их губы сливаются в сладком долгом поцелуе. И Мстислав вновь тонет в глубине ее глаз.