Внести ясность

Она замолчала.

- Почти нашел. К ней нельзя попасть. Очень строго. Что-то подозрительное происходит, Тори. Она в заведении, которое стоит много тысяч в месяц. У Глэдис нет таких денег, даже у Захарии их нет, я уверен. Однако она там с лета, не просто так. Тори, мне нужна твоя помощь.

Я решил, что нам пора быть на ты. Была – не была.

- Какое это имеет значение?  - в ее голосе сквозил лед. – Что вам нужно от меня?

- Ты можешь приехать? – тут меня осенило. –Или хотя бы написать ей?

- Написать? Приехать? Может быть, скажете прямо, что у вас на уме? – ее тон не сулил ничего хорошего.

Я что, разговаривал на каком-то иностранном языке? Или девочки из провинции показывают коготки при любом удобном случае?

- Виктория, я не очень понимаю… Эмме нужна помощь, я думаю, что ее там держат против воли, понимаете? Если есть какая-то возможность связаться…

- С ней нельзя связаться! Вы в своем уме? Эмма больна! – Виктория сорвалась на крик. – Не смейте трогать ее, слышите? Я вас презираю, лжец, лжец! Не смейте даже думать о ней!

И бросила трубку.

Я ошарашенно смотрел на телефон, словно держал в руке гремучую змею. С нашего расставания прошло не так много времени, я зашел попрощаться и все ей рассказал тогда. Между нами не было недоговоренности…

Что все это значит?

Я стоял, пытаясь представить выражение ее лица. Озлобленное, подавленное? Что за бес в нее вселился от одного моего звонка?

Или это признак симпатии?

Непривычные мысли вызвали головную боль. Заглотив пару таблеток аспирина, я достал из шкафа тщательно отглаженный костюм, не поленился подобрать галстук точно в тон, проверил, на месте ли кредитная карта и телефон, после чего вышел из дома.

После разговора с Викторией, я совершенно не хотел видеть доктора Маргрету Рипл. Эта шикарная женщина была хищницей, и на сегодняшний вечер задача была не вырвать из ее костей Эмму, а самому не попасться в них. И желательно, не выдать о себе слишком многого.

Интересно, подобные мысли приходят в голову каждому перед беседой с психотерапевтом?

Ресторан, где мы договорились встретиться, находился на сорок первом этаже телевизионной башни. Из полностью стеклянного октаэдра открывался завораживающий вид на излучину реки, позолоченную лучами заходящего солнца и на главные доминанты столицы – купол оперы, шпили двух соборов и  украшенное полотнищами в честь приближающегося Дня Освобождения здание правительства. Созерцать этот вид можно было до бесконечности, и этим объяснялась заоблачная цена на еду и особенно напитки. В летнее время на смотровой площадке тоже накрывали столики, но сейчас, к счастью, там стояли только урны для курящих. Уведомив метрдотеля, что скоро должна подойти дама, я выбрал столик из немногих свободных и спрятался за меню, делая вид, что поглощен его изучением.

- Господин Эмрон? – прозвенел над ухом железный голос.

- Можно просто Эрик, - выдав машинально дежурную фразу, я встал, чтобы подвинуть стул, но доктор Маргрета взмахом руки отмела эту попытку. – Добрый вечер.

- Добрый вечер, Эрик.

Она переоделась в светло-бежевый костюм, гибкую шею теперь украшало небольшое колье с едва различимыми бриллиантами, а руку – массивный браслет в египетском стиле. Облик смягчился, исчезла ярко-выраженная агрессия – теперь она больше походила на доктора и меньше – на директрису и психотерапевта. Маленькую сумочку в цвет костюма Маргрета положила на колени, а на стол – свежий выпуск вечерних новостей.

Вот и удачная затравка для беседы.

- Вы изучаете много информации в течение дня? – я сделал знак метрдотелю.

- Приходится, - коротко кивнула доктор.  – Работа начальника кажется подчиненным раем, но, поверьте, часто мы смотрим сверху вниз, и рай видится где-то под ногами.

Банальные прописные истины, ложная скромность. Очевидно, она держала меня за идиота.

- Доктор Рипл, даже клятву Гиппократа умудряются толковать на все лады. Поэтому спрошу сразу, без обиняков – зачем вы назначили мне эту встречу, если не хотите позволить поговорить с Эммой?

Она улыбнулась – на секунду лицо приобрело знакомое хищное выражение. Губы сложились в узкую полоску.

- Вы мне понравились. Я все-таки не просто врач, и не просто психиатр, и не просто начальница. Скажите, Эрик, как вы относитесь к приключениям?

- Все зависит от приключений, конечно.

- А к романтическим приключениям? Когда жизнь словно американские горки, когда нет никаких обязательств, когда ты ждешь завтрашнего дня с болью и нетерпением, потому что сегодняшний день больше не повторится, но завтрашний станет таким же невозможно прекрасным?

Я забыл, что хотел заказать и тупо ткнул в первое попавшееся блюдо. На лице Маргреты выступил легкий румянец, глаза блестели, длинные ногти царапнули салфетку.

Она что, всерьез?

- Так значит, вы бывали в Мелахе?

О, это было неожиданно. Я напрягся, безуспешно гоняя вилкой по тарелке крутон, который полагалось есть руками.

- Да. Я познакомился там с разными людьми, довольно интересное место.

- И опасное, - Маргрета улыбнулась. – Вы согласны?

В замешательстве я повернулся в сторону окна – над берегом реки пылал заходящий солнечный шар. Вокруг чинно ужинали состоятельные и очень состоятельные люди, обычный вечер обычного понедельника – и только я чувствовал себя как уж на сковородке под пристальным взглядом. Даже зеркальные очки не могли скрыть его.

От немедленного ответа меня спас официант, как раз подоспевший с закуской и напитками. Некоторое количество времени было выиграно – но каждая секунда молчания затягивала петлю на моей шее.