Внести ясность

Чтобы донести до него эту мысль, мне пришлось встать, развернуться и сделать несколько шагов к выходу. На этом месте он, кажется, сообразил, что я говорю серьезно.

- Проф…

- Дик, я понятия не имею, почему ты не хочешь сам все это проделать, но заставлять меня…

- Я не общаюсь с журналистами.

- В смысле?

- Безо всякого смысла. Не общаюсь. Это правило номер один-точка-один-точка-один.

- Но ведь они повсюду!!

- Именно в этом…

- Дик, нельзя же бегать от людей, только потому, что у них такая работа, - кажется, я впервые собрался с духом прочесть напарнику лекцию. – Их тоже можно обмануть, они не всевидящи. Но посылать меня, который даже не самоучка, не стажер, не…

- Это неважно, - он положил мне руку на плечо и сжал. – Неважно, кто ты. Важно, что ты сумеешь добыть. Иди, Проф – я буду ждать в баре до твоего возвращения. До утра, если понадобится.

- А если вернутся эти… ну эти…

- Не вернутся, - Дик отвернулся. – Они уже никуда и никогда не вернутся, поверь мне.

Последняя фраза вызвала у меня дрожь, я на полусогнутых ногах добрался до стойки информации и только тут окончательно понял, во что влип.

Девушки все три были как на подбор; судя по всему, победительницы конкурса «Краса Мелахи», который спонсировался из местного бюджета и широко освещался газетой. Меня встретили сразу три белоснежные -  немного однообразные, надо признать – улыбки, два весьма выдающихся декольте и один вырез на грани приличия. Я в свою очередь осклабился – оказывается, вот что такое «вымученная улыбка» - и улегся на стойку информации. Не столько для лучшего обзора прелестей, сколько потому, что дрожь в ногах все не желала проходить. И у меня совершенно вылетело из головы имя нужного человека.

- Добрый день, чем могу помочь? – встретил меня мелодичный, но нестройный хор.

- Добрый день, - чтобы выиграть время, я принялся пролистывать свежий номер газеты, в изобилии разложенный на стойке.- Уверен, именно вы и можете мне помочь.

Девушки озадаченно моргнули, соображая, к кому именно я обращаюсь. Я пролистнул газету, лишь на долю секунды задержавшись на последней странице, потом – на второй.

- Так чем…

- Мне очень нужно встретиться с господином  Стефановичем, - я старательно сделал ударение на букве О. – Надеюсь, его можно застать сегодня?

Кажется, мне удалось их ошарашить. Вполне возможно, к главному редактору допускались только политические шишки и воротилы бизнеса, или он вел прием по записи на месяц вперед или просто никого не принимал. Хотя считалось, что в маленьких городках все как-то немного ближе друг к другу, чем в метрополии.

- Вы по делу? – резко и как-то невпопад спросила одна из девушек, та, что была с вырезом и фиолетовыми линзами.

- Конечно, по делу, - я уставился на нее, всем видом демонстрируя нетерпение. – Конечно, ma cherie. По очень важному делу.

- Как вас представить? – вклинилась вторая.

- Может быть, хотите воды? – очнулась третья.

Больше всего я хотел уйти прочь, но не мог.

- Как вас представить? – раздраженно повторила первая девушка.

- Моя фамилия Эмрон.

Она отвернулась и набрала номер. Пытаясь настроиться на беседу, я все никак не мог отделаться от мысли, что делаю чужую работу. Не свою – чужую. Может быть, Дика. Может быть, Тонина. Я не следователь, не сыщик, не Шерлок Холмс. Я…

Вчера все казалось иначе, когда я разыскивал дом Эммы. Ощущение всезнайства пропало, словно и не бывало.

- Митрий примет вас, третий этаж, от лифта направо. Кабинет тридцать пять-б.

Я, поблагодарив кивком головы, повернулся и словно робот на автомате прошествовал к лифту. Уже нажав кнопку, я понял, что девушка назвала главного редактора самой главной в округе газеты по имени.

Любовница? Повсеместное панибратство? Крестница, племянница, другая четвероюродная родственница?

Издав коротенький писк, лифт остановился на третьем этаже, и я вывалился в пустой холл. Колени дрожали.  Я понятия не имел, что говорить и как. Легко изображать крутого, если просто развлекаешься – когда речь идет о деле, это становится проблематичным.

Кабинет главного редактора мне указал пробегавший мимо курьер. Постучав, я расслышал что-то похожее на «Входите», протиснулся в дверь и обалдел: комната тридцать пять-б вовсе не была отдельным кабинетом. Комната тридцать пять-б была, собственно, огромным рабочим пространством.

В два длинных ряда стояли офисные столы с компьютерами, а в широченные, до потолка окна лился яркий, все еще по-летнему теплый свет. Вдоль стен высились стеллажи, заставленные словарями, справочниками, папками и связками старых выпусков газеты. Каждый стол отделяла от другого тонкая перегородка из матового стекла, кроме этого на каждого журналиста приходилось немногим более пары квадратных метров, включая стул и стол с компьютером. В комнате стоял постоянный гул чьих-то звонков, разговоров – я насчитал как минимум два десятка сотрудников, а ведь редакция занимала все этажи. В центральном проходе, то и дело задевая чужие вещи, прохаживался высокий, широкоплечий мужчина, настоящий босс во всех смыслах. Иногда он задерживался, всматриваясь во что-то на экране через плечо замершего сотрудника, потом говорил пару слов и шел дальше. На меня никто не обращал внимания, хотя – я горько усмехнулся про себя – сенсация сама шла к ним в руки. Овца на заклание, что-то вроде.

- Господин Стефанович! – я протиснулся между крайним столом и огромным фикусом, оккупировавшим угол комнаты, и ступил в центральный проход, оказавшись прямо у главреда за спиной.