Страница 102 из 110
Тяжелые ворота, предназначенные для грузовых машин, вели во внутренний двор бывшего особняка. Я решил, что они заперты – тяжелый замок был несколько раз обмотан внушительной цепью. Нехитрая проверка, которой я научился у Дика, установила, что ограда находится под напряжением, чего и следовало ожидать. Шансов пробраться внутрь через главный вход, где дежурил охранник и стояли видеокамеры, не было никаких.
Здесь тоже должны были быть видеокамеры, поэтому я не рисковал подходить прямо к воротам. В темноте приходилось освещать кусты и ограду вспышкой от мобильного телефона. Я обнаружил две пары камер слежения на каждой створке ворот – они были направлены чуть над землей, так образом я сделал вывод, что добраться ползком вполне реально.
Видели бы меня коллеги! Я представил, в какой ужас повергло бы мое приключение всех на кафедре, начиная с декана и заканчивая уборщицей Ноной. За свою жизнь – а особенно за время учебы в старших классах – я прочел огромное количество классической литературы, в том числе и классику детектива, само собой. Гарднер, Кристи, Конан-Дойл, Макдональд – сыщики у этих авторов всегда умудрялись выходить сухими из воды, а ведь многие из них тоже, как я сейчас, проникали без всякого ордера туда, куда вход был заказан.
В книгах всегда происходит так, чтобы все кончилось хорошо. По крайней мере в большинстве детективов.
Я лег и пополз по-пластунски, работая локтями. Со стороны моя фигура в темных джинсах и серой куртке напоминала, как мне казалось, гигантского уродливого краба. Или, что еще хуже, раздавленную бульдозером лягушку. Ассоциативный ряд удручал.
Я дополз до ворот, с усилием оторвал ветку от ближайшего куста и пошевелил замок. Оказалось, ворота стояли незапертые – цепь служила обманкой. Рискнув локтем, я убедился, что сами ворота к электричеству не подключены, кое как, не вставая с карачек, размотал цепь и приоткрыл их сантиметров на пять.
Я понятия не имел, где у камер слежения пересекаются углы обзора – поля вполне могли сходиться прямо в центре. Я приоткрыл ворота еще чуть-чуть – в конце концов, я терял время просто катастрофически – и вполз внутрь. Все так же ползком я добрался до угла здания, убедившись, что недосягаем для наружных камер.
Конечно, оставались камеры во дворе, но я был почти у цели – совсем рядом виднелась маленькая лестница и за ней – окно приема продуктов. Надеясь исключительно на свое везение, я добрался до ступеней, по которым уже не мог ползти, взбежал и нырнул в приоткрытые створки.
В пищевом блоке оказалось темно и пахло рыбой. Я прошел мимо небольшой конвейерной ленты, куда, наверняка, выгружали привезенные продукты и оказался сначала в морозильном зале, затем – в мойке. Посреди комнаты стоял большой агрегат - очевидно, промышленная посудомоечная машина, вдоль стен стояли полки, завешанные занавесями. Из комнаты две двери вели на кухню и в сразу в столовую.
Я осторожно прошел между ровными рядами столов и стульев, жестко закрепленных на полу. У стен стояли инвалидные коляски – штук пять, в одной лежали мягкие наручники – я зачем-то походя сунул их в карман, прекрасно понимая, что оружием это может считаться разве что с большой натяжкой.
За столовой начинался знакомый холл, в котором стояли кресла и стойка ресепшен. Стоило мне переступить порог, взвыла сирена – небольшая красная лампочка под потолком пульсировала алым пламенем, мне почудилось, что где-то совсем рядом слышатся крики охраны.
Я метнулся за стойку – единственное видимое укрытие. Здесь стояли два ноутбука, между ними - аккуратно сложенные бумаги и стаканчики с письменными принадлежностями. От стола исходил едва ощутимый запах дорогого парфюма.
Послышались шаги – пока еще вдалеке, но я смог определить откуда разносится эхо. Повезло, что я все-таки бывал в этом месте, пусть и один раз – шаги раздавались со стороны лифта, я шмыгнул в другую сторону, на всякий случай не разгибая спины. В памяти всколыхнулась недавняя перестрелка в здании вокзала в Мелахе.
Проклятие!
Злость на Тори росла с каждым часом моих мучений – я уже не думал, что сочувствие когда-нибудь вернется ко мне. Я притаился под лестницей, прислушиваясь. Голоса раздавались совсем рядом, в холле. Двое или трое, грубые мужские голоса – конечно, охрана. Если госпожа Рипл как-то связана с мафией, заказавшей – я в этом не сомневался – убийство заместителя департамента – у нее есть деньги на любую охрану. Да и лечение в ее заведении стоит недешево.
Что Виктория Ларие, скромница-отличница из Мелахи, нашла в ней? На что купилась? Может быть, Маргрета сумела объединить в себе две ипостаси, постоянно раздиравшие девушку дома – феминистку-мать и мужлана-отца? Может быть, сумела дать ей ласку, на которую была весьма скупа госпожа Ларие, и понимание, которым не отличался Мартин Туриц? Я мог только гадать – и времени у меня не было.
Я скинул ботинки и метнулся вверх по лестнице в одних носах. Получилось так бесшумно, как только возможно – я мог собой гордиться. Мне открылись ряды кабинетов – такие двери я видел на фотографиях в Интернете. Здесь не было комнат с больными – только процедурные, и личные помещения для специалистов. Интересно, специалисты, работавшие на госпожу Рипл, знали хоть немного, что на самом деле прикрывает эта клиника?
Впрочем, я и сам этого не знал.
Пробежав еще один лестничный пролет, я оказался, где и хотел – третий и четвертый этажи клиники занимали палаты. Кабинет доктора Рипл тоже находился здесь – в самой глубине коридора левого крыла. Шансов угадать, где держат Дика, не было никаких - все двери одинаковые, никаких табличек с именами или других знаков.