Страница 43 из 51
– Юный Ришти, ты неопытен и слаб, – ответил ему Джатаведа. – Знай: чтобы победить жажду, придется страдать от жажды. Когда холод и боль станут терзать твое тело, сможешь ли ты выполнять мои наставления?
– Смогу и исполню! – воскликнул Ришти, готовый к аскетическому подвигу. – Скажи, что должен я делать и какому богу возносить молитвы!
Тогда улыбнулся Джатаведа, и улыбка его была страшнее улыбки любого другого ракшаса, и все же не было в ней угрозы.
– Запомни, дитя, – сказал он, – боги не слушают молитвы таких, как мы, нет им до нас дела и потому мы им не подвластны. Лишь собственной силой получишь то, чего желаешь.
В безмолвном изумлении слушал его Ришти, а Джатаведа продолжал:
– Чтобы победить жажду, должен отказаться ты от всех удовольствий. Забудь кровь, забудь человеческую еду и питье, забудь песни и танцы, забудь ласки женщин. Лишь солнце будет поддерживать в тебе жизнь. Четыре костра будут гореть вокруг тебя, и лишь они и солнце над головой – пять огней – будут согревать тебя, когда наступит ледяная зима жажды. И, творя такую аскезу, будешь ты пребывать в созерцании, пока не достигнешь своей цели. Готов ли ты к этому?
Тогда, в знак готовности оставить все мирское, Ришти снял с себя драгоценные украшения, бросил на землю венок из благоухающих цветов и заплел свои волосы в косу, как подобает отшельнику.
– Сядь и слушай меня, – сказал ему Джатаведа. – Я дам тебе наставления о созерцании.
Опустился Ришти на землю, и отшельник даровал ему наставления. Все выслушал Ришти, и слова Джатаведы показались ему понятными, и сердце его радовалось.
Затем встал Джатаведа и вышел за пределы круга, а Ришти сел на его место, меж четырех костров.
Поднял Джатаведа руки и пропел слова на языке, которого никогда прежде не слышал Ришти. И почувствовал он, что воздвиглась вокруг огней невидимая стена, и не сломать ее, не перепрыгнуть.
– Вот испытание для тебя, – сказал Джатаведа. – Я оградил тебя, и теперь, даже если пожелаешь прервать аскезу, не сможешь уйти. Семь дней созерцай здесь, и если жажда не прервет твое созерцание, тогда возьму тебя в ученики.
И, сказав так, ушел.
Первый день усердно упражнялся Ришти в созерцании. Солнце пылало в небе, и костры не угасали, и потому силы не покидали его. Но следующим утром, когда проснулся он, проснулась и жажда.
Но вновь был усерден Ришти. Но летний день стал холодным, словно ночь в горах, и огонь едва давал тепло.
На третий день не мог Ришти сосредоточиться на наставлениях отшельника и думал лишь о крови, и смотрел лишь на солнце. А когда ушло солнце и наступила темнота, слезы покатились из его глаз.
На четвертый день боль стала терзать его тело, и не было от нее избавления. И Ришти то старался созерцать, то принимался метаться меж огней, не в силах сидеть неподвижно.
На пятый день мысли о созерцании покинули его, и стал он кричать и звать Джатаведу, моля выпустить из круга. Уже не различал он сторон света и не помнил, зачем пришел сюда.
На шестой и седьмой день не увидел он ни восхода, ни захода солнца. Объяла его темнота, холод, жажда и боль завладели его телом, и, лишь изредка приходя в сознание, выл он, как дикий зверь.
На седьмую ночью вышел из леса Джатаведа и рухнули невидимые стены. В руках у него была чаша с кровью, и этой кровью напоил он Ришти, и к тому вернулось сознание. Увидел он костры и наставника, понял, что не прошел испытание, и, не в силах говорить, простерся у ног Джатаведы.
Отшельник же сказал ему:
– Ты слаб, Ришти, и слаба твоя воля. Не сможешь ты совершать великую аскезу. Но через сто лет, если сумеешь все эти годы пить кровь, не убивая ни одного живого существа, и будешь понемногу упражняться в созерцании, – тогда приходи ко мне, и станешь моим учеником.
И так покинул Ришти лес Камьяка.
Но на следующий день охватило Ришти раскаяние, и решил он вернуться, чтобы молить о прощении и просить новых наставлений. Долго блуждал он по лесу, но не нашел ни отшельника, ни тропы, ни поляны, ни даже пепла от костров.