Страница 468 из 470
Он знал, что она не рисуется и не давит на жалость, только не мать.
Она начала подниматься, опираясь о стол. Понадобилась пара мгновений, чтобы мать смогла разогнуться - видно, поясница снова беспокоила - но потом она встала прямо, как солдат на карауле. Прямоугольный подбородок, похожий на его собственный, упрямо застыл.
- У меня есть деньги, - Отвернувшись, она пошуршала юбками, и вскоре на столешницу с внушительным стуком упал еще один кошель. - Вот, забирай.
- Откуда это? - удивился он.
Мать пожала плечами - мол, глупый вопрос.
- Накопила из того, что ты давал. Для тебя - мне уже незачем.
Она снова обратилась к окну, словно искала там что-то, какую-то мысль или подсказку. А потом прямо встретила взгляд Кевина.
- Скорее всего, мы говорим в последний раз. И я считаю, что должна перед тобой извиниться.
- Не вижу, за что, - Ему совсем не хотелось ни сантиментов, ни трогательных прощаний - не то, чтобы его мать была на такое горазда.
- Я правда старалась... - Мать сделала небольшую паузу. Пальцы-когти царапали поверхность стола. Потом решительно продолжила:
- Старалась воспитать тебя, как надо. Чтобы ты смог стать настоящим человеком, занять место в жизни, достойное твоих предков. Но, видно, что-то все же сделала не так.
- Понятно.
А что тут еще можно было сказать?
- Должно быть, это вообще невозможно, женщине в одиночку вырастить мужчину так, чтобы из него вышел толк. Твоей вины тут нет. От отца тебе перешло мало хорошего, а остальное - на мне. - Она прижала костлявую руку к груди. - Я много думала. Теперь я все это ясно вижу.
- Не стоило и голову ломать, - сказал Кевин, когда смог собраться с мыслями. - Такой уж я уродился. И все тут.
- Ты - заботливый сын, - продолжила мать, пододвигая оба кошеля вперед. - Но я привыкла обходиться малым, а теперь уж мне и того не надо. Забери это, тебе пригодятся деньги на обмундирование и дорогу. Живи, как хочешь и знаешь, сын. Если тебе нужно мое благословение, оно у тебя есть.
- Что ж... Спасибо. Благодарю, - Он подошел ближе, нагнулся, чтобы поцеловать холодный лоб. Пальцы коснулись стола, но кошели он не взял. А потом развернулся и вышел.
Снова заныли ступени лестницы, словно он топал по чьим-то больным зубам. Дверь распахнулась под ударом ноги, и глаза, уже привыкшие к полумраку, резанул холодный свет дня.
Раздражение, которое Кевин почувствовал было наверху, улеглось почти сразу. Мать оставалась верна себе до конца, а это заслуживало уважения. Возможно, она и впрямь отчасти виновата в том, что из него вышло, но сейчас разбираться смысла не имело. В конце концов, она из последних сил старалась поступать так, как считала должным, - а многие ли имеют право это о себе сказать? Только не он.
Надо было торопиться. Предстоял еще один визит, а чем больше он сегодня пройдет засветло, тем лучше. Пришел его черед просить прощения.
~*~*~*~
IV.
Лужи на улице Трех Лилий подернулись ледком. Пока Кевин стоял у решетки в ожидании, он заметил, что дыхание вырывается из его рта белым паром - совсем как дым из многочисленных труб, которыми заросла высокая крыша особняка. Мороз в этом году пришел рано.
Привратник, в отличие от зимы, не торопился, но явился и он, в конце концов. Здоровый детина с мечом у пояса, выступавший теперь в этой роли, окинул посетителя суровым взглядом и, молча выслушав, отправился спрашивать разрешения у хозяйки.
Вскоре вернулся, так же молча мотнул головой, - следуй, мол, за мною, - а потом проводил Кевина внутрь особняка.
В скромной комнате с выбеленными стенами его ждала Гвен. Она была занята, купала в чане мальчишку - Кевин мог только предположить, что это младший из тех двоих, которых он притащил сюда в ту роковую ночь. Поди отличи одного щенка от другого, особенно, когда у мелюзги мокрые волосы, а по лицу стекает вода! То, что щенок начал хныкать, завидев Кевина, тоже ничего не доказывало - такой эффект Кевин оказывал на многих.
Гвен нагнулась и прошептала мальчишке что-то на ухо. Он сразу успокоился, доверчиво закрыв глаза и расслабив тощие плечики, хотя не похоже, чтобы процедура, которой он подвергался, ему особенно нравилась, - щенок то и дело морщил нос и корчил гримасы.
- Рада видеть вас на ногах, господин Грасс, - дружелюбно заметила Гвен. - Как ваши раны?
- Все в порядке. Благодарю, вы и ваши воспитанницы их очень хорошо перевязали.
Как неловко было ему сидеть, пока вокруг суетились бледная Гвен, которой стоило уже давно лежать в постели, и эти девочки, передававшие корпию, бинты, спирт и прочее, - такие деловые и серьезные, хотя младшей было не более десяти!.. Кевин даже не думал тогда, конечно, просить о помощи. Собирался оставить мальчишек в приюте, и сразу уйти. Но стоило на миг прислониться к стене, как Гвен заметила кровь, пропитавшую его одежду, и Кевина, так сказать, взяли в оборот.