Страница 459 из 470
Ну, так или иначе, а поймать Веррета надо.
На всякий случай сбив мажордома с ног и оставив скулить на земле, Кевин подошел к стене и без церемоний отстранил Алого Генерала. Оскар превосходил его с мечом в руках, но силищи у Кевина было поболе.
- Дайте я.
Он надавил плечом на стену, сильнее. Сперва ничего не происходило, только все резче становилась боль в висках от неистового напряжения, все глубже входили каблуки в сбитую землю. Вдруг что-то дрогнуло - на миг почудилось, что он ломает кости дома, чувствует, как они трещат. И вот уже кусок кирпичной кладки ползет вперед, с грохотом и скрипом.
Скоро Кевин понял, что толкает не только тяжелую дверь. Что-то давило на нее изнутри, цеплялось, мешая движению.
- Дайте фонарь, там какая-то хрень на полу.
Может, большой мешок? Нет...
Сзади в голос завыл мажордом. Вой тут же оборвался звуком удара и коротким визгом - это, конечно, постарался Оскар.
К двери привалился мертвец - свет фонаря лишь помог подтвердить то, что Кевин понял уже сам. Высветил приоткрытый рот, остекленевшие глаза, золоченую брошь на плече...
Кевин еще поднажал, расширяя щель, потом, ухватив тело за ногу, втащил его внутрь. Немолодой мужчина в дорожных одеждах бескостно обмяк на полу, на затылке запеклась кровавая рана.
Кевин внимательнее посмотрел на фонарь... Так и есть.
- Твоих рук дело, слизняк? - Он обернулся к мажордому.
Тот стоял на коленях; по обрюзглому лицу текли слезы и сопли.
- Это случайность, господа, клянусь! Я хотел только немного оглушить его милость, чтобы убежать, спастись... Он отказался брать меня с собой...
Жирдяя можно было понять - подыхать за какого-то там Веррета никому не захочется.
- Я сам не думал, что посмею... Когда он начал падать, я испугался, шагнул назад - а он как-то так задел дверь, что она захлопнулась... Я даже не думал, что от такого удара можно умереть! Но ведь если его милость - государственный преступник, предатель, это же не преступление, да? - оживился мажордом. - Я даже правильно поступил, не дав ему уйти. Хотя мне все равно ужасно жаль...
Так-то так, только жирдяя уже ничто не спасет. Он был обречен с того момента, как Оскар Картмор и Кевин Грасс вошли в подвал.
Теперь, когда они знали, что произошло, его объяснения и оправдания никого не интересовали.
- Займись им, - обронил Оскар, а сам склонился над телом, обыскивая по-быстрому.
Кевин шагнул к мажордому. Тот то ли верно понял это движение, то ли услышал слова генерала, потому что принялся скулить и выть по новой, икая от ужаса. Одна из его штанин потемнела; в воздухе резко запахло мочой.
- Боги, Боже, пожалуйста, не надо...
Мерзкая работенка - как раз для Кевина.
Хотя... Почему, собственно? Он подумал - и не нашел ни одной причины, по которой должен выполнять чьи-то приказы, тем паче - кого-то из Картморов. Он мог развернуться сейчас, выйти и пойти восвояси. Он был свободен.
Разогнувшись, Оскар покосился на Кевина, явно недоумевая, в чем причина задержки. Подошел к жирдяю, сгреб его за волосы и лениво перепилил открывшуюся дряблую глотку.
- Все надо делать самому. Идем, - Даже не взглянув на человека, захлебывавшегося кровью у его ног, он вытер нож о рукав и с юной прытью взбежал по лестнице.
Что-то подсказывало Кевину: этот момент Оскар ему не забудет. И плевать.
* * *
- Не думал, что все так закончится.
Они с Оскаром стояли перед горящим особняком, в отсветах багрового зарева, превратившего звездную ночь в еще один день в преисподней. Вокруг с руганью и потасовками делили добычу головорезы, корчились раненые, на которых никто не обращал внимания; но даже в угаре и боли вся эта шваль не забывала держаться подальше от Алого Генерала.
- Закончится? - фыркнул Оскар. - Что это, к чертям, значит? Мы раздавили одну гадину - завтра приползет еще сотня. Все закончится не раньше, чем мы сдохнем. Да и то, только для нас.
По его лицу, обращенному к пожару, ползали огненные черви; волосы и бородка, медные с проседью, отливали багряным цветом запекшейся крови. Кевин никогда не замечал, чтобы Оскар засмотрелся на хорошенькую девушку или поднял глаза к небу, но сейчас он, похоже, любовался игрой пламени, пожиравшего останки дома Верретов. И выглядел почти счастливым, точно моряк, что вдохнул соленый морской воздух после долгих месяцев на суше.
Человек на своем месте - так хотелось сказать об Оскаре Картморе, неподвижном среди дыма, воплей, хаоса и смерти.