Страница 14 из 18
Вот в таких местах Герцен приобщает всех нас к своей жизни.
Возвращаюсь к обычной работе.
Так жаль, что мало побыл с Вами. Хотелось с Гришей по старинке побродить по парку и поговорить о жизни. Хотелось и с Мишей.
Привет всем Вашим.
Давно, давно уже собираюсь в Москву, и все не удавалось попасть. А так хочется побывать у Вас. Когда попаду, не знаю. Не раньше весны! У меня был в тяжелой форме сердечный припадок, и мне предписан строгий режим. Пришлось покориться. Сижу дома и готовлюсь к магистрантским экзаменам. Первая тема – А. И. Герцен. В связи с этим вопросом занялся Д. С. Миллем, Леопарди и Фейербахом126. К сожалению, 17-ый том до сих пор не вышел. Как живете Вы, как Ваши сыновья. Ну и хочется же мне попасть в Москву!
Шлю Вам привет из Ново-Николаевска127. В моей жизни произошли крупные и печальные перемены128. 24‐го февраля поздно вечером я был арестован и 25‐го февраля отправлен по этапу в распоряжение Ново-Николаевского государственного политического управления, которое направило меня в Омск. Пишите до востребования. Таню я оставил в санатории, маму больной. Сейчас я утешен письмами из дому, что друзья пришли на помощь моей семье. Может быть, мне удастся найти службу в Омске и перевести свою семью.
В течение последних 1½ лет мне не удалось побывать в Москве и повидаться с Вами, дорогой учитель и отец семьи, которую я ощущаю, как родную. Нам не удастся увидеться скоро, и мне хотелось высказать Вам и всем Вашим глубокую благодарность. Привет всем.
Дополнение
Н. П. Анциферов – Л. К. Белокопытовой 129
Мы нашли друг друга после стольких лет, и боюсь, что мы потеряем друг друга. Я даже не знаю, куда направить свое письмо. Оля130 мне прислала адрес, по которому я и отправляю это письмо. Но я знаю, что Вы живете где-то вне Парижа. Если это письмо дойдет, сообщите Ваш точный адрес.
Ваша открытка произвела на меня большое впечатление. Если Вы сохранили силы любви – значит, Вы победили. Читая Вашу открытку, я вспомнил слова Герцена, «о чем юность мечтала без личных видов, выходит светлее, спокойнее и также без личных видов из‐за туч и зарева»131.
Этого я не могу сказать о себе, я не отказался от личного. Да, я должен признаться, что не преодолел в себе того юношу, которого Вы знали. Я чувствую себя несмотря на большой путь внешней жизни, пройденный за эти годы, ужасно незрелым. То же я скажу и о Тане, даже в большей степени.
Но эта неспособность отказаться от личного мне не мешает.
После смерти детей я чувствовал освобождение от жизни, которое давало мне большую нравственную силу. Но и тогда это освобождение было не полным, т. к. жажда иметь ребенка не покидала ни меня, ни Таню.
За эти полгода в нашей жизни не произошло существенных перемен. Поскольку я погружен в жизнь своей семьи, общаюсь со своими друзьями и работаю, я чувствую себя хорошо, и моя личная жизнь теперь складывается очень хорошо. Но все это «постольку-поскольку». Та ненависть, которая царит теперь и у вас в Европе, и у нас, отравляет жизнь и подрывает веру в будущее, хотя и не окончательно.
Вечные ценности либо цинически отвергаются, либо, лицемерно признаваемые, в корне попираются. Я не знаю, где чище нравственная атмосфера, у нас или у вас? Вот это знание царящего повсюду зла омрачает жизнь. Но все же в душе незаглушенно живет: «Все пройдет, одна правда останется». Но это есть вера в чудо. А ведь чудо все же возможно, была бы вера. Портит жизнь еще забота о хлебе насущном. Мама слабеет. Пришлось взять ей и Тане в помощь прислугу (их теперь зовут «сотрудница»). Мы скоро ждем ребенка132 (очень хочется дочь). Так что на мне лежит долг содержать 6 человек, и я один работник. Цены растут быстрее жалованья. Вот маленькая справка. В Тенишевском училище я провожу половину своего трудового времени. Получил 10 миллиардов жалования. Фунт масла – 700 миллионов. Фунт сахарного песку – 300 миллионов. Но мы уже ко всему этому приспособились.
Несмотря ни на что, у нас не сонное царство. Широкие массы разными путями втянуты в культурную жизнь. Большая работа совершается в дворцах, музеях, театрах. Выходит много хороших и книг. Некоторое улучшение приходится отмечать даже в быту.
Недавно я ездил в Рязанскую губернию навестить своих ребят133, которых я не видал так же давно, как Вас, т. е. около 11 лет. Они меня встретили очень сердечно, и это посещение Барановки было большим праздником для меня.
Скажите Оле, что жду от нее письма, а если скоро не получу, сам напишу. Сердечный ей привет. Скажите, что Миша134 жив, молодой ученый, специалист по птицам. Очень славный, как и был.
Сердечный привет от нас всем Вам.
Очень захотелось побеседовать с Вами. Надеюсь, что и Вы напишете мне несколько слов.
Вспоминаю Вас очень часто. Мы живем на М. Посадской, и я, проходя мимо Вашего дома, каждый раз смотрю на фонарь в 3‐ем этаже и вспоминаю Вашу гостиную, всех Вас и то время, когда мы бывали вместе.
Вспоминал я Вас недавно и под Новый год. Вспоминал как мы встречали его, 1913-ый, на берегу Черного моря. Море было бурное, но ночь не была холодной. С нами был Гриша, но с нами не было Вовы. Я это Рождество у Вас вспоминаю с особой любовью. Оно оказалось значительной гранью моей жизни.
Помните нашу беседу в Нижнем парке о браке? Вчера была 9-ая годовщина нашей свадьбы. И вот я могу Вам написать, что все то, что я говорил Вам тогда, сбылось в полной мере и я ни от чего не оказываюсь.
Мы глубоко счастливы друг в друге. Пишу Вам об этом потому, что Вы любили нас тогда, может быть, любите и теперь.
Мы пережили много страшного, но дурного не пережили ничего. Я часто думаю о смерти, потому что смерть вошла в нас со смертью детей, но думаю о ней спокойно, потому что чувствую вечное. И вместе с тем я очень страстно хочу жить и хотел бы жить долго-долго, пока не замерзнет наша планета.
Вспоминал Вас недавно в беседе с Иосифом Брониславовичем136. Как-то собрались у меня мои бывшие ученики и их новые друзья, кончившие теперь университет. Они на нас не очень похожи. Они с большим уклоном к художественному, чем были мы, они лучше ценят научный труд, чем ценили мы. Но они скептичнее нас и равнодушнее к нравственным вопросам. Но они пока что нравственно хороши. Но, понимаете, как-то холоднее нас.
Шла оживленная беседа. Вдруг стук в дверь, и является Иосиф Брониславович. А я о нем уже 6 лет ничего не знаю. Иосиф Брониславович все тот же. Такой же оживленный студент, вечный студент. Глаза яркие, та же улыбка, та же подвижность. Тот же язык немножко насмешливый и выразительный. В такой же синей куртке. Только морщинки около глаз, но они едва заметны. Мне кажется, что мы теперь выглядим одних лет. Но он смеется надо мной.
126
Милль Джон Стюарт (1806–1873) – британский философ, социолог, экономист и политический деятель, разрабатывал философию либерализма, концепцию индивидуальной свободы; Леопарди Джакомо (1798–1837) – итальянский поэт-романтик, мыслитель-моралист, филолог; Фейербах Людвиг (1804–1872) – немецкий философ-материалист.
127
Ново-Николаевск переименован в Новосибирск 12 февраля 1926 г.
128
Анциферов был арестован в ночь с 24 на 25 февраля, 26‐го сослан в Сибирь в Ново-Николаевск по обвинению в недоносительстве на Анатолия Эсперовича Серебрякова (см. о нем: Слепкова Н. В. Историк Зоологического музея Анатолий Эсперович Серебряков (1890–1938) // Историко-биологические исследования. 2013. Т. 5. № 3. С. 43–71). Знакомые, которых Серебряков посетил в Ленинграде после тайного возвращения, А. П. Смирнов, Н. П. Анциферов, А. В. Шмидт, были арестованы. Анциферов был осужден на три года к вольной ссылке в Омске и получил разрешение уехать в Омск в качестве ссыльного, где провел семь недель. К этому моменту семья Анциферова переживала немалые трудности: Сергею было только три года, Тане не исполнилось и года. Жена болела туберкулезом, обострившимся после рождения детей. Приговор спустя два месяца был отменен. «Мне казалось, что моя жизнь кончена, т. к. должна была погибнуть моя семья, но друзья спасли мою семью», – записал Н. П. в дневнике (Анциферов 2014. С. 606). 29 мая 1925 г. он вернулся в Ленинград.
129
Письма Анциферова Л. К. Белокопытовой печатаются по первоисточнику: АРАН. Ф. 584. Оп. 6. Д. 130. Подготовка текста, публикация, комментарии Д. С. Московской.
130
Оля – вероятно, Ольга Михайловна Вивденко, художница, киевская знакомая Всеволода Белокопытова и Анциферова, бежавшая в 1920 г. из Крыма в Болгарию. «В своих скитаниях она встретилась с отцом Всеволода – Николаем Николаевичем, который так боялся возможности брака его сына с дочерью нотариуса. Судьба решила иначе: не сын Н. Н. Белокопытова, а он сам вступил в такой мезальянс. Брак этот не был счастливым. Новобрачные поселились в Париже. Н. Н. Белокопытов ослеп. Вся тяжесть заработка легла на Ольгу Михайловну» (Анциферов 1992. С. 276–277).
131
Герцен-12. С. 8.
132
Речь идет о Сергее, появившемся на свет 15 февраля 1921 г.
133
Весной 1906 г. во время очередного визита к родственникам Курбатовым в Барановку Анциферов начал занятия с неграмотными крестьянскими детьми 6–12 лет. «Ядро составили 20 человек, из которых около половины было девочек. Вскоре мы разделили наших учеников на группы, по степени их успеваемости. Утренние занятия состояли из обучения азбуке, арифметике и разучивания стихов. Ребята читали хором и нараспев» (Анциферов 1992. С. 108–109).
134
Возможно, речь идет о Михаиле Алексеевиче Фортунатове.
135
Печатается по первоисточнику: АРАН. Ф. 584. Оп. 6. Д. 130.
136
Селиханович Иосиф Брониславович (1881 – не ранее 1952) – философ и педагог, учитель юношеских лет Н. П. Анциферова. В 1903–1905 гг. учился в Московском университете у С. Н. Трубецкого и П. Г. Виноградова, затем в Петербургском университете у Г. В. Форстена и А. И. Введенского. Там же в 1911 г. был оставлен по кафедре философии. В 1920‐х гг. жил в Киеве, занимался историей педагогики, был научным сотрудником кафедры педологии при Всеукраинской академии наук; описан в мемуарах Анциферова (Анциферов 1992. С. 132, 136–139, 217–227).