Страница 21 из 125
И опять что-то такое сделала рукой, от чего «наложники» сорвались вслед за красавцем. Арха, естественно, за ними наладилась. Но родственница поводья Ведьмы перехватила, заставив кобылицу присесть на задние ноги, взбивая передними воздух – лекарка чуть на землю не полетела.
– Держись в седле! – велела строго. – Не позорь бабку.
– Я стараюсь, – клацнула зубами ведунья, пытаясь унять разошедшуюся лошадь.
Заодно и рассмотреть, что же там на дороге делается.
А творилось странное. Кто-то улепётывал: кто именно и в каком количестве не рассмотреть – пыль плотной завесой повисла. За ними, кажется даже с воинственными кличами, нёсся Шай. Следом же неспешно трусили шаверы – эти никуда не торопились. Ну и на обочине тракта то ли сидел, то ли лежал... опять же кто-то.
Вконец распоясавшаяся Ведьма дико взвизгнула, закусила удила, кошкой прыгнула вперёд, увернувшись от цепких бабулиных рук. И погарцевала по дороге, задрав хвост: мол, знай наших! Арха и опомниться не успела, когда вредная коняга остановилась возле лежащего, грустно опустила морду к утоптанной земле: не лошадь, а олицетворение покорности.
Ведунья, цепляясь за седло, на землю сползла. Постояла, пытаясь отдышаться. И старательно не слушая, что там ей Агной-ара кричит. Явно же ничего хорошего.
– С таким отдыхом и родить раньше времени недолго, – проворчала лекарка.
Приподнялась на носочки, заглянула через лошадиную спину, рассматривая лежавшего. Точнее, лежащую. Женщина встать пыталась, ошалело мотая головой. И ничего толкового у несчастной не получалось – локти подламывались.
– Не подходи к ней! – рявкнула нежная бабушка, птицей с лошади слетая. И, между прочим, держа наготове саблю. – За меня отойди, нарчар.
– Будто никуда и не уезжала, – буркнула под нос Арха, снимая с седла тыквенную флягу с водой. – Отойди, не мешай, дай другие разберутся. Это просто раненая женщина, арычар!
– В степи не бывает просто раненных женщин, – отрезала шаверка. – Просто женщины по шатрам сидят.
– И что ты предлагаешь? Бросить её беспомощную на тракте?
– Это не тракт, а дорога для перегона скота. Я кому сказала: не суйся!
Грозная степнячка перегородила внучке дорогу. Встала-то она боком, на лежащую посматривала. Но всё равно понятно: никуда Арху не пустит. И вот тут с ведуньей что-то случилось. Что именно, она и сама не очень поняла. Никакого тебе бешенства до пены на губах и кровавой пелены перед глазами. И злости не было. Наоборот, холодное такое, рассудочное спокойствие накатило, даже озноб по позвоночнику продрал.
– Уйди с дороги – процедила сквозь зубы, сама себе напоминая кого-то очень знакомого, – добром прошу. Иначе последствия будут печальными.
Нет, драться с бабкой ведунья не собиралась, но и от своего бы не отступилась. А в ссоре между родственниками и впрямь ничего весёлого нет, как не поверни. Агной, вроде, тоже что-то такое поняла – глянула на лекарку искоса и, наверное, правильное увидела. Всего на шаг, но отошла.
– Хоть нож с собой возьми, – предложила примирительно.
В ответ внучка лишь хмыкнула: ей что с ножом, что без ножа – всё едино, железом-то орудовать так и не научилась. Но, кажется, в кой-то веки она сумела на своём настоять. Не тишком сделать то, что нужным считает, не наперекор поступить, а заставить кого-то очень упрямого и в собственной правоте уверенного сделать так, как она, Арха, нужным считала.
Что не говори, а чувство приятное.
***
Женщина оказалась никакой не женщиной, а девушкой-ифоветкой, на вид примерно одного с Архой возраста – по демоническим меркам совсем девчонка: рыжая, курносая, на бледной до лёгкой зелени коже совсем неаристократические веснушки рассыпаны. Глаза голубые и потерянные. Не в смысле, что она испугалась подошедшей лекарки, а в смысле, что по голове ей крепко досталось. За узким-то мечом, рядом лежащим, рыжая сразу потянулась, как только ведунья подошла. Промахнулась, правда, мимо рукояти на ладонь, но всё же нашарила.
– Тише-тише, я только хочу посмотреть, не ранены ли вы, – успокаивающе заворковала Арха, вставая на колени. – По голове вас ударили, это я вижу. Ещё что-нибудь есть? Раны, царапины?
– Никто меня не бил, – очень чётко и дико недовольно ответила девушка, пытаясь сесть. – Сама треснулась, когда из седла вывалилась. Кстати, где эта тварь?
– Седло? – уточнила Арха, пытаясь зрачки раненой рассмотреть.
– Лошадь! – огрызнулась девица, слабо отпихивая лекарку. – Ну и седло, понятно, тоже. Вряд ли их разлучить успели.
– Логично, – одобрила ведунья, – сколько пальцев видите?
Девица сначала придирчиво пальцы, под нос ей сунутые, рассмотрела, потом ведунью оглядела.
– Пальцев я вижу два, – хмыкнула. – А вот лошадь свою не вижу совсем. И что это значит?