Страница 120 из 125
– ...Миссис Олсен?!
– Привет! Мистер Олсен у себя? – Лина оглядела две тяжелые двери и шагнула к ближним.
– Нет! Туда нельзя! Это кабинет мистера Стивенсона! Он занят! – взвизгнула молодая блондинка.
– Правда? – пробормотала Лина и с силой распахнула вторые двери, опередив Викторию, рванувшую из-за стола.
Сдержанные цвета, кожаные диваны и деревянные поверхности внушали атмосферу камерности, скрадывая внушительные размеры комнаты. Стук каблуков вбирали плотно задёрнутые шторы, которые чередовались с лаковыми панелями. Лина не видела этих окон – они выходили на другую улицу. Здесь никто не выглядывает вниз. Всё самое важное происходит внутри – несущественное отсечено портьерами.
– Прилетела-таки!..
Слова зазвенели в тишине оборвавшегося разговора. Три пары глаз следили за Лининым приближением. Она обогнула стол переговоров и опустила сумку в пустое кресло, уловив на полированных ручках размытое отражение. Двое мужчин, в отлично скроенных костюмах, перевели вопрошающий взгляд на Старкова. Он поднялся и пригладил ладонью волосы; загорелые пальцы забегали по пиджаку, неловко застегивая пуговицы.
– Джентльмены, давайте перенесем наш разговор на утро. Прошу меня извинить. – Он проводил мужчин к выходу, что-то шепнул Виктории и неохотно приблизится. Лина устало прислонилась к столу:
– Тебе не идет, этот, кабинет. Не хочешь рассказать, что делаешь в кресле босса?
– Если честно, не очень, – кисло произнёс Андрей.
– Где Ян?
– Когда ты прилетела?
– Час назад.
– Ты уже решила, где остановиться? У нас освободился шикарный пентхаус...
– Андрей, хватит мне заговаривать зубы. Что происходит?
– Давай присядем. Как ты относишься к коньку?
– Пошел к черту! – не выдержав, огрызнулась Лина. – Я не собираюсь с тобой пить! Где мой муж, Старков?
– А я выпью. И тебе налью.
Андрей распахнул дверцы бара, замаскированные под медовое деревянное панно. Кисти крупно вздрагивали, лихорадочно отвинчивая пробку. Горлышко бутылки мелко выстукивало по краю бокала: толкаясь и прерываясь золотистая жидкость потекла по стеклу. Лина медленно опустилась на край кожаного дивана, над которым взбегал к солнцу каменный горный пейзаж, отливающий свинцом и суровостью, смутно припоминая в картине собственную руку.
– Не надо было приезжать, – вздохнул Старков. – Это ошибка, Василек.
– Но, я здесь.
– Да, ты здесь. И вынуждаешь меня нарушить слово.
– Какое слово? О чем ты говоришь?
– Тебе не нужно было приезжать... – Взмахом согнутой руки Старков отправил коньяк в горло.
– Андрей, где мой муж? – вскипела Лина.
– В больнице, – глядя в сторону произнес Старков. – Госпитализировали в прошлую среду.
– Что с ним?
Андрей не слышал, опустив плечи, он мотал головой, обращаясь, словно к себе:
– Там невыносимо. Все белое и зеленое. Эти люди – пациенты, такие беззащитные, зависимые и... Ян, среди них. Ты не должна была знать. Я никогда не нарушал данного ему слова. Ты вынудила нарушить. Впервые...
– Что я не должна знать? – проговорила Лина севшим голосом.
– У него... лейкоз.
Она попыталась расхохотаться, сказать, чтобы Старков перестал ломать комедию. Рот нервно дернулся, и не издал ни звука. Стеклянные бока заскользили из влажных пальцев. Андрей присел рядом, одной рукой обнял плечи, другой подхватил бокал и поднес к лицу:
– Выпей!
Алкогольные пары набились в ноздри и горло. Лина сделала глоток и, задыхаясь, закашлялась. Шаровая молния покатилась и взорвалась в желудке. Искрами брызнули слезы. Андрей держал бокал, заставляя выпить еще. Тяжело дыша, Лина слабо оттолкнула его руки. Он не настаивал. Влажно блеснув в рассеянном свете, серые глаза смотрели печально и сочувственно.
Лина отвернулась. Взгляд скользнул по кабинету Яна. Всё так живо было им: его воплощением вкуса и умеренности. Его энергия и могучая основательность в каждой детали. Захотелось завизжать. Нарушить эту гробовую тишину. С грохотом свалить со стола ноутбук, тяжёлые статуэтки; сорвать картины со стен и топтать, это все, топтать! Крушить!
Лина вскочила, приложила к пульсирующим вискам кулаки:
– Ты говоришь о... раке крови?
– Да. Хронический лимфоцитарный лейкоз.
– Вы скрывали это от меня?
– Да.
– Кто придумал?
– Ян.
Лина кивнула:
– Когда он узнал?
– Я не уверен. Думаю около семи лет назад. Последние четыре года у него была ремиссия. Он находился на поддерживающей терапии.
– Ремиссия?! Поддерживающая терапия?! – Она задрожала, слезы хлынули внезапно, как и накатила злость. – Ты все знал? Знал и не сказал мне?
– Лина умоляю, присядь. Обещаю, я расскажу все. – Андрей протянул руки, пытаясь снова обнять и усадить на диван, но она сделала шаг назад, с ненавистью бросив:
– Расскажешь, все? Ладно, давай! Я слушаю! Только смотри мне при этом в лицо!
– Не надо так, – хрипло проговорил Андрей. – Тебе не станет легче.
– Легче? – Лина недоуменно посмотрела в несчастные глаза. – Хорошо, – переведя дыхание, она резко втянула воздух: – Говори.
– Я узнал о болезни неделю назад. Только, когда Яна госпитализировали. Он выглядел очень плохо, похудел, стал носить очки. Все время ссылался на последствия, какого-то, гриппа перенесенного в путешествии. Но, ты, наверное, знаешь…