Страница 7 из 30
Просто удалить номер и занести в черный список было нельзя. В этом действии скрылось что-то постыдное, осуждающее, неправильное. Я была не готова стать неправильной и гадкой раз и навсегда. В глазах общества мне хотелось оставить видимость наигранной заботы и отзывчивости, чтобы ты не посмел заикнуться, что я открестилась от тебя.
Я говорила о вас правду друзьям, которые не верили и принимали все за выдумку. Мне даже поговорить было не с кем. И до сих пор ночами меня разрывают кошмары из прошлого. Уже долгое время сон мой неровный, обрывистый, как плохая ухабистая дорога. Я удивляюсь, как раньше не сошла с ума.
А потом сообщили, что тебя нет, и страхи, как стеклянные стены, с шумом обрушились, осыпав меня острыми осколками прошлого. На мгновение стало пусто до гулкости. Виски забились болью и застили глаза чернотой. Схлынула первая волна сумбурных чувств и уже несколько часов я почувствовала себя опустошенной и униженной, будто ты все сделал нарочно, чтобы доказать мне, что смог, что я ошиблась. Помню, как мать выла в трубку, что я должна все бросить и приехать. Самой все организовать, проследить за похоронами. Я не могла, хоть и знала, что она права.
Я была беременна тогда. Мне хотелось заботы и тишины. Ты не знал. Я специально не хотела говорить. Ты бы обязательно стал меня попрекать и отговаривать, а расстаться с крохотной жизнью я не хотела. зато остаток жизни чувствовала бы сеья виноватой. И аейчас чувствую. Но лучше так.
И почему, собственно, я должна была бы тебя послушать? Только потому, что ты мой отец и лучше знаешь, что для меня важно? Или потому что тебе хотелось думать, что ты все обо мне знаешь? Не знаешь. Не надейся. Ты и сотой доли обо мне не знаешь!
***
В день твоих похорон с утра открылось кровотечение. Я вызвала такси, уехала в родильный дом, где работала знакомая гинеколог. Пока делала УЗИ, наяривала мать. Все равно, что там со мной и ребенком, как я себя чувствую. В словах был упрек, что на похоронах меня не будет, и я не имею морального права их пропустить. Соблюдая приличия, упорно желая понравиться и угодить всем вашим знакомым и друзьям, я сорвалась из-под капельницы и уехала к тебе.
Тогда мне казалось, что так я проявляю уважение, почтение и благодарность за то, что ты мне дал, теперь понимаю, насколько все было глупо. Я думала о других -- о том, что подумают, как осудят и обсудят, как потом смотреть им в глаза. Я бы только эти несколько часов их видела и все, забыла бы опять на несколько лет, а если повезет, то и вообше никогда бы не увидела. Но тогда мне казалось это важным, и глупый поступок выглядел таким значимым.
Из-за него я потеряла все. Единственного ребенка, который был послан мне всевышним и которого, как чудо, воспринимала медицина. Он не должен был появиться и не появился, но его зарождение уже чувствовала я. Шестнадцать недель изорвались и исчезли, словно их никогда не было. Они оставили после себя дурное болезненное воспоминание и жгучую ненависть к вам и себе.
Я вновь и вновь возвращаюсь в тот день. Помню прикосновение своих губ к твоему белому лбу, пронизанному мраморным холодом (может, в тот момент ты и забрал мою крошку с собой?). Все представлялось как ты встанешь, станешь удивленно озираться, а потом уйдешь, расталкивая знакомых, которых не приглашал.
Потом дорога на кладбище. Тебя похоронили не в нашем селе, а в соседнем городе. При жизни ты все твердил, чтобы после смерти тебя не беспокоили посещениями, не смели вспоминать и поминать. Ты не раз говорил, что мечтаешь, как тропинка к твоему погосту зарастет травой, как плети дикого винограда оплетут деревяннный крест и никто не сможет отыскать тебя среди превдохристианского частокола.
А потом и жизнь твоей нерожденной внучки оборвалась. А вместе с ней и мой путь разделился на две параллельные прямые. С того дня я живу, словно существуя в двух мирах. В одном все так же никого нет. Квартира умножает одинокие шаги, чайник греет только одну кружку чая, холодильник полупуст и, пропавший в прошлом году кот мяукает только в моем сознании. А в другом я -- почти счастливая мать семейства, томная от сладкого материнства, полная всеобъемлющей любовью и заботой, искренняя и любимая. Я могу рассмотреть любую черточку своего ребенка, могу часами умиляться его болтовне и неловкой возне на ковре. Там. В другом мире, где мне никогда не найти себя.