Страница 17 из 30
В итоге некоторые друзья тоже были направлены на то де предприятие, а ревнивый Денис почему-то решил, что между нами нечто большее. Может, был не уверен в себе? Не знаю. Но с момента переезда, мне запрещалось общаться с кем бы то ни было, кроме него. Он запирал меня в комнате, запрещая отпирать дверь в его отсутствие, чтобы не узнали консьержки, проверял телефонные звонки, опрашивал соседей, чтобы не дай бог никого не было в его отсутствие. Не умея возбудить, предлагал гадости в сексе и вскипал, называя фрегидной, если потуги были безуспешны. Я не хочу вспоминать, как он обзывал меня, как замахивался, как однажды чуть не убил, проклиная, сжимая пальцы на шее. Он не стеснялся говорить по телефону с родителями, будто намеренно подходя ко мне поближе, когда они нелестно высказывались.
Потом они решили купить ему квартиру. Меня в их списке не было. Я - беднота, а их сыночке еще учиться нужно, на ноги встать.
Зачем солгала ему? Проверить. Солгала, что беременна, что буду рожать. Я уже знала, чо детей у меня не будет, да мы и не предохранялись частенько, -- он не хотел. Он помолчал немного, а потом отрезал, чтобы я делала делала аборт и выблядков в его девятнадцать он не потерпит, а рожу я когда и если будет нужно ему.
Я не спала всю ночь, очень тихо плакала, чтобы он не услышал, а потом собрала вещи и вернулась в комнату к подружке. Сказала ему, что это конец. Он не поверил, думал, что доверие можно купить за розочку и конфетки :-).
Через два дня я бросила практику, на которую возлагалось столько надежд, потому что девушки оказались не сильно нужны на столь серьезном предприятии, и вернулась домой. А потом и он приехал, долго разговаривал со мной, с вами. Помнишь?! Вы только радовались, что я бросила этого козла. Поддерживали бы, не насмехались -- бросила бы раньше! Перед уходом он пригрозил, что подговорит своих друзей -- надеюсь, догадываешься зачем? - в красках расписал дальнейшие события и мои страдания. И да, прием сработал, я больше полугода боялась ходить одна. В город - только со знакомыми, с работы - ни в коем случае одна.
Я тебе не говорила, ты бы все равно не защитил. Как с тем престарелым ублюдком, которому я понравилась. Он стал преследовать, не боялся подходить к дому. Ты же не вышел ни разу, когда он смотрел на наши окна, во всем обвинил меня! Сказал, что сама дала повод. Серьезно?! Одевая юбку до колен и непрозрачную блузку? Подкрашивая только ресницы и губы бесцветной помадой? Это чем же я его спровоцировала?! Себе-то ответь.
Периодически Денис напоминал о себе: то клялся, то клял, то извинялся, то изощрялся угрозами. А дома давили вы: душили ненавистью, злобой, обвиняли в том, что покорная, безинициативная, пустая. Вы мечтали, чтобы я уехала, но не подумали, что мне не за что это сделать. Хотели, чтобы работала, но запретили идти туда, куда я хотела, посчитав, что на проезд уйдет больше. Еще чаще попрекали куском хлеба, ежедневно донимали, что пользуюсь водой и воздухом. И то, что ты, папочка, был вечно пьян и говорил мне это в привычном угаре, тебя не оправдывает, ясно?!
Помнишь, как ты душил меня? Как рычал, дыша перегаром в лицо, что я неблагодарная, что я падшая? Я тогда единственный раз за все время по-настоящему нашла в себе силы дать тебе отпор. Да мне никогда не было так хорошо, как тогда, когда я в темноте лупанула кулаком наобум и почувствовала, как на лицо брызнула кровь. Твоя кровь! Как же я тогда била и била, возвращая тебе толику той боли, что вы с мамочкой взращивали во мне годами!
Если бы мать не вмешалась, клянусь, я бы убила тебя! Я потом тебя толкнула, бросилась к утюгу, которым гладила, пока ты не выключил свет, чтобы поставить меня на место, и, когда мать щелкнула выключателем, хотела так тебя огреть, чтобы черепушка проломилась! Столько страха в твоих глазах я больше никогда не видела. Зато ты перестал допекать меня. Так издалека борматал что-то невнятное, но подходил к комнате только ночью. Приходилось либо не спать подольше, либо перелезать под кровать.