Ветер

Горизонт озарился новым рассветом. Егору хватило сообразительности, несмотря на состояние сопоставить сторону, откуда начался рассвет с направлением движения. Губы тряслись, зубы стучали как при лихорадке, из-за чего сводило скулы. Желудок подкатывал к горлу, норовя стошнить, но он был пуст. Егору казалось, что воздух стал еще холоднее. Проникал в каждую мизерную щель в одежде, заставляя тело содрогаться в сильных судорогах.

Небо становилось все светлее, и вместе со светом приходило понимание, что гор нигде нет, вокруг только бескрайняя водная гладь. Егор выбрал направление движения в сторону более яркого горизонта, накрылся палаткой с головой, чтобы надышать под ней и согреться. Ноги не переставали крутить педали. Теплее Егору не становилось, и до него стала доходить мысль, что у него просто поднялась температура. Он заболел.

Самочувствие ухудшалось. Временами Егор терял связь с реальностью и не мог понять, где он находится, и что ему делать. Усилием воли, он приводил себя в более-менее нормальное состояние, и продолжал движение. Он не помнил, сколько прошло времени, когда на горизонте показались горы. Их вид приободрил мужчину. Он нашел в себе сил увеличить скорость.

По дороге впал в беспамятное состояние. Организм Егора работал только над поставленной и сохраненной в подкорке задачей. Мужчина ничего не помнил, пока не достиг гор. Здесь у него на миг случилось просветление, необходимое для того, чтобы распознать знакомые места и заново проложить курс.

Наступила ночь. Егор причалил к первой попавшейся горе. Неподалеку от берега нашел в камнях выемку, в которой скопилась дождевая вода. Его трясло от ее холода, но он пил ледяную воду и не мог остановиться. Потом упал на камни и, накрывшись палаткой, мгновенно уснул.

К утру ему полегчало. Организм начал побеждать болезнь. Егор встал и осмотрелся. Он с трудом помнил, как оказался на этой горе. Места казались знакомыми, и если бы не болезнь, которая все еще мешала полностью прочувствовать реальность, Егор понял бы, что находится на соседней, от их Черной пещеры, горе.

К обеду, он нашел в себе силы забраться на плот и продолжить движение. Тяжелое бревно, тянуло назад, и Егор пару раз порывался отрезать трос и бросить его, но здравый смысл запрещал ему пойти на поводу у своей слабости.

Он несколько раз бросал взгляд на гору впереди и все никак не мог понять, отчего у него становится тепло на душе, пока не признал в ней родные места. Радости не было предела. Единственное, что её омрачало это то, что Егор подплыл с «задов», и теперь ему нужно было вернуться и обогнуть гору. Это были пустяки, по сравнению с тем, что он пережил в прошлые два дня. Егор развернулся левым бортом и не торопясь поплыл назад.

Непогода не обошла стороной и Черную пещеру. Тамара сильно переживала из-за того, что отпустила мужа в такое опасное путешествие. Они с Матвеем по очереди дежурили на выступе скалы, с которого была хорошо видна гора к северу от Черной пещеры. Оттуда они ждали возвращения Егора.

Отец появился в дежурство Матвея. Мальчишка сорвался с места и побежал сообщить радостную весть родным. Семья выстроилась на берегу. Не хватало только духового оркестра, чтобы понять насколько радостной была встреча. Матвей сразу заметил, что отец что-то тянет на прицепе.

- С добычей возвращается. – Прокомментировал он.

Егор начал махать издалека. Жена и дети махали и кричали в ответ. Он пристал к берегу. Матвей принял трос и привычно зацепил его за вбитый в щель между камнями клин. Тамара, опасавшаяся спускаться к воде по крутому спуску, не удержалась и бросилась в объятья мужа. Вдруг она отстранилась и внимательно посмотрела на него.

- Ты же горячий, как огонь и бледный! Ты заболел? – Тамара приложила ладонь ко лбу Егора. – Ну, точно, тридцать восемь, не меньше.

- Да, все нормально, Тамар. Я уже иду на поправку.

Егор с сыном забрали с лодки все, что можно было унести в руках. Бревно оставили на потом. Катюшка обняла отца, когда тот поднялся на площадку. Егору показалось, что за неделю его отсутствия, дочь подросла и повзрослела.

Егора накормили, напоили. Тамара сунула ему несколько таблеток и заставила их выпить. Так желаемую им ванну Тамара не разрешила принимать, объяснив это высокой температурой. Егор попытался рассказать семье, что он видел во время путешествия, но отхлынувшая от мозга кровь свалила его на полуслове.

Находка женщин-метеорологов придала переговорам большую основательность. Их появление сделало мужские разговоры более приземленными и практичными. Командование российской субмарины больше склонялось к скорейшему основанию поселка у любого подходящего берега, чтобы потом начать поиски людей. Основным аргументом, который приводил Татарчук, было то, что люди должны идти туда, где жизнь уже устроена.

Американцы же, наоборот, ставили во главу угла поиск выживших, а у ж затем, обустройство поселка на берегу. Аргументы были убедительными у обеих сторон, поэтому обсуждение продолжалось три дня. Временами оно достигало накала, что казалось, компромисса уже не достичь. Подлодкам придется разойтись, а хранилище семян использовать по своему усмотрению.

Виктор Терехин после обсуждений подолгу не мог уснуть. В голове кружились разговоры. Мозг усиленно пытался выбрать вариант подходящий обеим сторонам. Он считал неправильным желание американцев набить в свою и без того тесную подлодку, еще и спасенных людей.

- Господа! – Начал Терехин на четвертом дне обсуждений. – Мне видится, что проблему мы создаем себе сами. Мы с командиром пришли к такому варианту: наша подлодка ищет подходящий берег, где и организовывает поселение. Мы предлагаем вам часть вашего экипажа оставить здесь, на Шпицбергене. Как только мы найдем подходящее место, вернемся и заберем их. А вам для священной миссии сбора выживших, нужно будет место на корабле. Пока вы будете их собирать, мы соорудим поселение. Его координаты оставим здесь в хранилище и передадим на космическую станцию, если к тому времени они еще будут на орбите.