Ветер

Начался дождь. Кажется, что у природы все погодные явления случались строго по часам. В первой половине дня гроза с молниями и градом, а ближе к вечеру еще одна гроза с молниями и градом, но более сильным. Егор дождался окончания грозы под скальным карнизом и сразу отправился в обратный путь. Хотел успеть добраться до своего резинового коврика раньше, чем начнется вторая гроза.

Лямки из троса скручивались во время ходьбы и резали плечи. Егор пытался игнорировать боль, но терпения хватило не надолго. На плечах стали появляться кровоподтеки. Он согнулся вперед, чтобы принять часть веса вязанки на спину и разгрузить плечи. Так уставала спина и поясница. Знание маршрута позволило с меньшими блужданиями вернуться к тому месту, где широкое водное пространство отделяло его от своих брошенных вещей.

Егор остановился у кромки воды, снял с плеч вязанку и опустил ее в воду ради эксперимента по установлению плавучести. К огромной радости, она не утонула. Был у соленой воды такой плюс. Примотав один край троса к ноге, Егор забросил вязанку в воду. Форсирование воды с грузом далось намного тяжелее, чем порожняком. Он заранее стал прощупывать дно, надеясь ощутить опору под ногами. Видать судьба была благосклонна к нему или же оценила приложенные старания. Каменистое дно попадалось под ногами от самой середины водной преграды. Тем не менее, Егор выдохся, пока добрался до берега.

Вещи лежали на том же месте где он их оставил. Капли дождя и града, несущие в себе песок, оставили налет песка на всем. Егор дал себе на отдых десять минут. Интенсивные нагрузки на организм, нормально не питавшийся десять дней, давали о себе знать. Легкие ходили ходуном, во рту чувствовался привкус крови, руки дрожали. От недостатка кислорода кружилась голова.

Отведенного времени хватило, чтобы унять дыхание и тремор в руках. Егор заново перевязал вязанку, сделав подобие ранца. Примерил ее, отрегулировал длину лямок, чтобы сидело плотно. Груз получился чуть ли в половину его роста и весил по ощущениям больше двадцати килограмм. Еще Егор вдел резиновый коврик в него, чтобы он нависал козырьком над головой, позволяя ему идти даже в дождь.

Хотя он и устал, но радость от возвращения домой с ценной находкой, придавала ему сил. Егор не заметил, как прошел по перешейку и снова забрался на родную гору. Двинулся по восточному склону. Здесь он еще ни разу не ходил, и это было прекрасной возможностью разведать маршрут. Как и полагалась склонам с подветренной стороны, поверхность их изобиловала грязевыми потоками. Если бы не регулярные дожди, то они давно бы очистились и подсохли, не мешая движению. Местами Егор переходил застывающие грязевые потоки вброд, местами обходил стороной. Ему хотелось успеть до ночи вернуться домой, поэтому он все чаще выбирал прямой путь.

Известно, что торопливость не доводит до добра. В какой-то момент Егор настолько потерял осторожность, что смело вошел в скалистую складку плотно забитую грязной густой субстанцией. Складка спускалась к подножию уступами, и он решил перейти ее именно по одному из таких уступов. Грязь скрывала неровности дна. Егор неловко поставил ногу, поскользнулся, потерял равновесие, груз за спиной перетянул назад и сорвал его с уступа. Он покатился по скользкой отвесной стене. Его несколько раз перевернуло и ударило о камни. Почувствовал, как упал спиной на вязанку дров, ноги запрокинулись и по инерции перевернули тело. Свет померк.

Тамара весь день ждала Егора. Она даже заставила сына подняться на гору повыше, чтобы разглядеть, не идет ли отец. Егора не было, и в душе у нее назревала тихая паника. Катюшка просила еду. Тамара обшарила все возможные прятки, куда Егор мог спрятать галеты. Ничего не нашла. Три крысиные тушки, подветренные и ужасные на вид, оказались единственным съедобным продуктом в пещере.

- Матвей, нам надо как-то приготовить из этого еду. – Матери очень хотелось опереться на чью-нибудь смекалку.

- Мам, у нас из нормальной горючки, только резаная покрышка. Если приготовить на ней, еда может пахнуть жженой резиной.

- А, все равно, думаешь, это будет иметь значение, чем пахнет крысиный суп? – Последние слова Тамара произнесла шепотом, чтобы не напугать дочь.

Матвей собрал на улице небольшой очаг из камней. Разжег резину и поставил на огонь котелок с водой. Тамара, незаметно от дочери вынесла одну крысиную тушку. На свету она выглядела еще отвратительнее. Разрезала ее на несколько кусочков и бросила в котелок. Резина горела жарко и вскоре вода закипела. К запаху горящей резины примешивался запах вареного мяса. Надо сказать, что у всей семьи уже давно посасывало под ложечкой, и они с удовольствием разделяли своими рецепторами запах дыма на съедобную и несъедобную фракции.

Тамара подсолила бульон, и попробовала на вкус. Получилось сносно. Привкус горелой резины присутствовал слабый и ощущался только послевкусием. Тамара зачерпнула полную ложку и проглотила ее. Не три звезды Мишлен, но близко к тому.

-Хочешь попробовать? – Обратилась она к сыну, подозрительно наблюдавшим за ее реакцией.

- Как оно? – Спросил Матвей.

- Отлично.

Матвей набрал ложку, поднес ее вначале к носу и принюхался, затем отпил немного, погонял бульон во рту. Вкус его устроил, и он вылил остатки в рот.

- Съедобно. – Заключил он.

- Сюда бы перчика и лучка для вкуса. – Тамара восприняла ответ сына за комплимент.

Мясо поварилось еще минут пятнадцать, пока не прогорела резина. Тамара сняла котелок и отнесла в сторону, чтобы дым больше не попадал в бульон. Катя крутилась рядом, и никак не могла дождаться начала обеда.

Крыса была поделена на четыре части. Детям раздала по задней лапке, на которой было много мяса. Себе положила переднюю с ребрышками, и такую же часть оставила в котелке для Егора. Дети ели за обе щеки. Катя переспросила однажды, на самом ли деле это горный кролик. Матвей утвердительно махнул головой в ответ, но хитро переглянулся с матерью.