Ветер

Терехин рассмеялся. При всей практичности матроса, воображение у него работало чересчур активно.

- Это вряд ли, ветер убил все живое, что подхватил из океана, кроме одноклеточных.

- Вы в этом уверены, товарищ капитан? – Верещагин посмотрел на командира, как следователь на подозреваемого.

- Абсолютно.

Влажная древесина давала много дыма, плохо горела и в результате нанизанные на прутики лягушки получились наполовину копчеными. Но все равно никому даже на ум не пришло покритиковать получившееся блюдо. Мужики обжигались, дули на тушки, но с удовольствием их поглощали, выплевывая на камни мелкие косточки. Наесться от пуза все равно не получилось, но чувство голода отступило.

- Давайте мужики, внимательно обыщем остров, может, найдем что-нибудь, на чем получиться доплыть до передатчика. Если нет, сделаем запас провизии для того, кто отправится к передатчику. – Предложил командир.

Терхина выслушали, но по осоловелым взглядам товарищей он догадался, что ночью они тоже плохо спали. Виктор понял, что сейчас не лучшее время заставлять их работать.

- Идемте, я покажу вам, где можно поспать.

Он отвел команду на «живой» пятачок. Парни здорово удивились оазису, сохранившемуся после катастрофы. Если бы не затуманенный усталостью разум, то реакция была бы более бурной. А сейчас все оценили, что можно удобно лечь на траву, которая такая же мягкая, как домашняя постель и уснуть. На несколько часов «оазис» превратился в царство сна, наполненное храпами.

Кроме кладбища техники и «оазиса» скалистый остров больше ничем не удивил. Так как призрак голодной смерти больше не маячил перед людьми, а их экспедицию еще не ждали так рано, было решено немного задержаться на этом острове, чтобы разгрести «кладбище». В первую очередь хотелось найти подходящий материал для строительства плота, а во вторую, с инвентаризационной целью.

Это было нелегко. Структура «кладбища» спрессовалась и слежалась. Каждый камень и железка были на своем месте в этом монолитном «винегрете». На первое время пригодились бревна, которые использовали вместо рычагов. Но древесина их уже была подернута гниением и бревна часто ломались. К тому времени, когда не осталось ни одного бревна нормального размера, у команды уже появились железки, которыми можно было что-то поддеть и сковырнуть.

Помимо техники, были опознаны и вагончики, в которых жили рабочие. Все находилось в крайне разбитом, раздавленном состоянии, да еще и со сквозными отверстиями.

- Я, мужики, даже представлять себе не хочу, что творилось здесь, когда начался этот гребаный ветер. – Произнес как-то Гренц во время «перекура». – Как нам повезло, что мы оказались в походе.

С ним согласились. Когда нашли вагончики-бытовки, стало страшно, что в них могут находиться трупы. Этот страх и подстегнул воображение кадрами мученической смерти рабочих. Хотя, скорее всего она была быстрой, но из-за того, что смерть была несправедливой, чувство, что люди, погибшие по вине катастрофы мученики, осталось. К счастью, останков людей в вагончиках не обнаружилось. Зато были обнаружены кое-какие припасы. Консервы, несколько чудом не раздавленных баночек с рыбой, консервированными фруктами и датской ветчиной. Из завала достали почти не поврежденный сейф. По нему хорошо приложились большой глыбой, и он лопнул, открыв содержимое своих внутренностей. Внутри хранились банковские упаковки денег, ключи и какая-то документация. В прошлом, это все ценилось и потому хранилось в сейфе, сейчас же находка вызвала разочарование. Всем хотелось найти еще консервов, или еще лучше, алкоголь. Мужики скучали по хорошим посиделкам за рюмкой.

Через неделю разбора завала, рядом с ним появились несколько сортированных горок. Камни, различное железо, продукты, бытовые принадлежности и прочие остатки человеческой цивилизации. К всеобщей радости был обнаружен вагончик, служивший столовой. Несколько смятых в лепешку алюминиевых кастрюль, не пробитых камнями, вынули и осторожно распрямили. Теперь лягушек можно было не только жарить, но и готовить из них бульон.

Все запасы еды, что были обнаружены в вагончике-столовой, были повреждены и уничтожены водой. Зато здесь нашлись ножи и ложки, которые вполне могли пригодиться. Но предметов действительно необходимых для постройки плота все никак не находилось. Терехин уже отчаялся поймать удачу за хвост и всерьез задумался о том, чтобы отправиться к передатчику в одиночку. Положение спас счастливый случай.

Команда разгребала очередную гору камня, наваленного поверх здоровенного бульдозера. Кабину трактора сплющило, но капот и мощная лопата выдержали напор стихии, держа на себе огромный вес камней. Верещагин выдернул из кучи камень, и в образовавшуюся дыру потекла темная маслянистая жидкость. По всем признакам это было машинное масло. Гору камней раскидали по-быстрому, обнаружив под ней скопление больших пластиковых бочек с моторным маслом, и маслом для гидравлики. Бульдозер прикрыл их собой от убийственной силы ветра и принял на себя часть веса камней.

Несколько бочек в самой глубине оказались абсолютно целыми. Эта находка означала, что проблем с постройкой плота больше нет. Дабы не портить экологию и не разбазаривать необходимый ресурс, часть прохудившихся бочек заклепали деревянными заглушками и перелили в них масло. Не пострадавшие емкости пустили на поплавки для плота, накрыв их панелями от вагончиков-бытовок.

Самодельное судно держалось на воде неплохо. Из подручных материалов соорудили шалашик и мангал для приготовления еды. Так как это были только лягушки, часть их взяли на борт живьем. Этот случай позволил команде обрести опыт и знание, что из любой ситуации можно найти выход, если действовать активно.

Столько забот не выпадало ни одной женщине со времен библейской Евы. За каждодневными заботами Джейн не чувствовала течения времени и не впадала в мрачные мысли. Все шло своим чередом. Ведение хозяйства отнимало все время, которое не было посвящено Анне. Сильные морозы и ветра навели Джейн на мысль, что их домик необходимо засыпать снегом, чтобы избавиться от сквозняков. Когда она сделала это, тепло в доме стало держаться гораздо дольше. Это было весьма кстати. Заготовка дров для Джейн являлась настолько тяжелой физически, что лишний повод не заниматься этим, воспринимался, как праздник.