Ветер

Терехин и Верещагин успешно доплыли и сошли на берег.

- Показывай, где эти сокровища лежат. – Попросил командир нетерпеливо.

- Это вам надо по правой стороне идти, и там, за поворотом увидите.

- Ладно, я пойду, а ты отдохни немного и отправляйся за следующими.

- Хорошо, понял. – Верещагин помялся. – Кушать хочется, товарищ капитан, там лягушки в луже живут, а за ней я, кажется, видел кусты зеленели, может, приготовите, пока мы плавать будем.

- Как же их приготовить без спичек и дров?

- Не знаю, товарищ капитан, вы умный, командир, придумаете как.

- Это ты, Верещагин, так ненавязчиво озадачил меня? Ладно, показывай, где это болото с жабами.

- Оно на другой стороне, вам надо сюда.

- Хорошо, я попробую приготовить этих лягушек, но вначале я посмотрю на технику.

Верещагин ничего не ответил, понимая, что и так здорово нарушил субординацию. Виктор повернулся спиной к матросу и пошел в сторону кладбища техники. Одежда на нем уже высохла наполовину. Перестала липнуть к телу, касаясь неприятным зябким холодом. Мысли у Терехина вернулись к оптимистичному настрою. Он даже вспомнил какую-то старую мелодию, и стал ее насвистывать.

Поворот скалы резко закончился, открыв взору коническую трещину, сплошь забитую ржавым мятым железом, грязью и камнями. Зрелище напоминало последствия схода селя. Как и рассказывал Верещагин, среди железного хлама угадывались мятые трубы большого диметра. Не иначе, где-то рядом, прямо по курсу движения урагана прокладывали трубопровод. Виктор взобрался на кучу. Железо выглядело настолько изувеченным, что определить ее первичное состояние не представлялось возможным.

Терехин, пока не увидел завал своими глазами, надеялся, что из этой груды можно будет выбрать что-то стоящее, из чего получится сделать подобие лодки и всей командой доплыть до ближайшего передатчика. К сожалению, этому варианту ветер не оставил шансов. Он спрессовал технику в монолит.

Виктор осторожно добрался до того места, где сходилась расщелина. Здесь он воочию убедился, насколько мощной была стихия, впечатавшая многотонную технику в скалу. Железо копировало скальный рельеф до каждой выемки или наоборот выступа. Несомненно, это место следовало занести на карту. С помощью техники или приспособлений ее можно было бы растащить и попытаться выбрать для нужд поселка что-нибудь полезное.

Завал, как памятник технократическому пути развития человечества, источал запах резины, пластика и нефтепродуктов. Запах этот был слаб, но отвыкший от него человеческий нос, сразу уловил его ностальгический аромат. Терехин нашел тот капот, от которого Верещагин оторвал щиток. Нос трактора возвышался над общей кучей. Он стоял поперек движения ветра, отчего одна сторона пострадала намного сильнее другой.

Каждый раз, когда Терехину попадалась техника, он старался не думать о тех, кто находился в ней во время катастрофы. Если он это делал, мысли сразу перескакивали на свою семью, и он против воли думал о том, каким образом она погибла. Иногда его захлестывала такая тоска, что он на несколько дней терял покой. Чтобы снова не поддаться нежелательным мыслям Терехин оставил свалку техники и перешел на обратный склон.

С вершины он увидел, как на противоположном островке суетятся его товарищи, собирающиеся переплывать. А прямо перед ним лежал небольшой оазис. Верещагин, скорее всего, не заметил его, раз промолчал. Небольшое озерцо Виктор разглядел сразу. Оно образовалось в чаше из камней, сошедших со скалы. В диаметре водоем имел около двадцати метров. Справа от озера рос небольшой пятачок леса, точнее сказать отрастал.

Поваленные ветром деревья лежали в окружении свежей зеленой поросли. Виктору стало очень тепло на душе от мысли, что этот маленький уголок природы смог противостоять стихии, и теперь пытается так же, как и сам Терехин выжить в новом мире. Виктор спустился со скалы, чтобы разглядеть природный феномен.

Еще издалека нос уловил запах зелени. В озерце квакали лягушки, у самой воды гудела мошкара. Виктор осторожно ступил на землю, из которой торчали молодые побеги и чтобы не примять их, аккуратно сел на поваленный ствол дерева. Провел пальцами по слабеньким стебелькам растений, удивляясь, сколько желания жизни в этих хрупких созданиях. Воздух в этом месте был просто фантастический. От него кружилась голова, и не хотелось ни о чем думать. Даже мошкара, которая вдруг осознала, что вынужденному вегетарианству конец, не могла поколебать приятное состояние эйфории.

Здесь можно было раздобыть и дрова, чтобы приготовить лягушек. Терехин решил, что готовить экзотику он не мастак, поэтому занялся приготовлением дров. Нашел подходящий ствол дерева, выдернул из опутавшей его травы и отнес поближе к озеру. Дерево было влажным. Виктор расщепил его острыми камнями на чурбачки и разложил на камни, сушиться.

Вскоре появился Верещагин.

- Ты чего? – Спросил его Терехин, ожидая увидеть Гренца или Гарифулина.

- Устал, товарищ капитан. Виктор вернулся за Русланом.

- Понятно. Жаб готовить умеешь?

- Жаб не пробовал, но устриц на речке варил часто.

- Варить тут не в чем, жарить придется.

- Справлюсь, товарищ капитан.

- Как огонь разведем? – Поинтересовался Терехин.

Вместо ответа матрос откинул полу кителя и показал на пришитый карман.

- И? – Не сразу сообразил капитан.

- Тревожный кармашек. – Верещагин запустил туда пальцы. – Пакетик соли, спички запаянные, таблетка сухого горючего запаянная, две таблетки для обеззараживания воды, тоже запаянные и свисток, для отпугивания акул. – Матрос выложил содержимое тревожного кармашка на камень.

- Круто, Верещагин. Надо будет каждому пришить тревожный кармашек. У тебя все есть, что нам сейчас нужно. А свисток-то зачем?

- Я подумал, что раз океаны выплеснуло на сушу, то могло ведь и акул занести. Я сейчас плыл, а сам думал, не дай бог, где акула рядом.