Страница 8 из 66
- У вашего соседа стена ниже и возле неё со стороны улицы растёт каштан, на углу Оленеморной и Стрижей. С той стены и ваша пониже. Собака спит, она с голоду любой кусок мяса хватает, что туда ни брось. Расде вы вчера на свадьбу сестры отпустили, а Кесшо опять напился.
- А Сида? - с интересом спросил Ошта.
- Так он же один, - снова пожал плечами Дзойно. - Что мне, времени не хватит, пока он с той стороны дома?
Та-ак. А "госпожа"-то не проста. Кто там главный поставщик мастеров на все руки на столичный рынок? Лис Загри? У него свой штат учителей, ему сторонние не нужны. Джито Безухий? Не так невероятно; он больше по кражам, ну так этим лоза тоже хорошо объясняется. Только вот под название "госпожи" ни один из них не подходит. Гоор? Этот мельче плавает...
- А уровень учеников какой? Фехтовать учились или нож в руках не удержат?
- А примерно, как у меня. Фехтовать не учились, - мальчишка прямо посмотрел мэтру в глаза, - но ножи в руках держим крепко.
И ножи, и кастеты, и дубинки. Мэтр задумчиво глядел на собственную поясную бляху.
- Ты же понимаешь, парень, как рискуешь, - сказал Ошта. - А если я тебя сейчас к стулу прикручу да позову коричневых?
- И что вы им скажете? Что вор залез?
- Залез, - кивнул Ошта. - Серебряные ложки крал, а тут я. Думаешь, не найдут способ узнать, на кого работаешь?
- Не работаю я! - возмутился Дзойно. - Я фехтовать хочу, а меня к мэтру ни в какую не пускали, сколько я Сиде ни нудил! Вот кухарка у мэтра - что надо, и тётку мою покойную знала! А я в школу хотел - ну и пришлось в окно лезть, раз в дверь не пускают!
"Хорош, засранец!" - одобрительно думал Ошта, грозно хмуря брови.
- Собаку отравил. И клинков на тебе, как блох.
- Не травил, а усыпил; тётка мастерица была по травам, вот и меня научила. А клинков, - он усмехнулся, - я специально для такого дела никогда и не имел вовсе, откуда? Один только нож и есть, от бати-покойника.
- Ладно, шельма, - махнул рукой Ошта. - За кем бы из больших рыб ты ни плавал, а я присягу давал. Я роду императорскому ол Истаилле служу, как дворянин, и на подводников работать не стану. За вами Кеил, за мной Таго. Так... своей госпоже и передай.
- Передам, мэтр. А она просила передать, что против Его Величества Нактирра пальцем шевелить не станет, потому что проще подождать, пока сам помрёт. А если вы откажетесь, то всю жизнь потом будете знать, что других таких учеников, как кхади, у вас не было и не будет никогда.
Дзойно поклонился и шагнул к окну.
- Надумаете, - добавил он через плечо, - второй тагал[8] на Лорской дороге, в двадцать шестой день этой луны, за час до заката.
И канул через подоконник.
Ошта сидел в кресле неподвижно и смотрел, как на стенах, обитых бледно-голубым шёлком, гаснут квадраты заката в сизой сетке тени от оконного переплёта. Шёлк был древний, чуть не как сам дом. Мэтр помнил время, когда доставал исполину в полном вооружении кадарской тяжёлой пехоты до крестовины двуручника. Двуручник стоял остриём между ногами исполина, а Ошта (тогда ещё о-Туавер, наследник) - на одном его латном сапоге обеими ногами, на цыпочках и до крестовины доставал вытянутой рукой, пока второй держался за пояс латника. И шёлк тогда сиял небесно-голубым, не выцвел и не отливал этим предательским желтоватым оттенком. Давно надо поменять, а всё руки не доходят. И отец тогда садился вечерами в это кресло, брал Ошту на колени и делился мудростью: чем больше платят за урок, тем тупее ученики. И тем меньше хотят учиться.
- Ты видел этих беременных тараканов? Этих криволапых телят?
Ошта видел. Тараканы и телята были большими и сильными и с большими мечами, тогда как Оште ничего, кроме ножа, не полагалось.
Лет через пять, скача на солнцепёке с большим (тяжёлым!) мечом, который через каждые два часа тяжелел вдвое, и слыша от отца "таракана на сносях" уже в свой адрес, Ошта жгуче ненавидел дорогооплачиваемых учеников, кого не ждали дополнительные тренировки после ужина и ночные побудки с плаванием в реке часа два, пока рассветёт. И кому прощались такие ошибки, за какие Ошта намотал бы с двумя вёдрами воды десятка два кругов вокруг усадьбы и ещё столько же, если расплескает хотя бы четверть. Прошло ещё немного лет, и Ошта сам не заметил, когда в нём выросла эта жгучая благодарность к отцу и совершенно отцовское презрение к телятам.
А став мэтром - ох, как он лютовал, заметив в ком из учеников искру таланта! Никаких поблажек, рвись наизнанку - а делай, и только попробуй равнять себя с телятами, выискивая повод для гордости. А вот стань на поединок со старшим, с почти уже мэтром, погляди, на что ты способен. Поединку всё равно - новичок ты или двадцать лет дорогой Таго ходишь. В поединке ты либо хорош, либо плох, вот и вся арифметика.
Закат потух и остыл. Ошта подумал было зажечь свечи, но махнул рукой. Хорошее время - сумерки. Мягкое, двуличное. Не оттого двулично, что лжёт, а оттого, что сводит две правды. И одна правда не лжива, и другая не врёт. Хорошее время.