Страница 6 из 66
Если четверо - драпать точно не станут. Догонят и прирежут, как кутёнка, как пить дать!
А если...
- Да наплюй, Фаджет! В пепел службу, айда выпьем! Какой бес сейчас наружу высунется? Все носами зарылись давно, только мы тут бродим, как четыре дурня...
- Дело говоришь! Айда выпьем, а? Тунош, чего молчишь?
- Тиарсе! - охнул первый, отшатываясь и придерживая рукой шапку.
Молчаливый Тунош грузно осел с ножом в левом глазу. Дёрнул руку к мечу и грохнулся навзничь Фаджет, на миг позже поймавший лезвие в сердце. Вполголоса стукнуло что-то справа, у тёмной стены.
Первым ожил жаждавший выпить: кинулся вверх по улице, не обращая внимания на окрики товарища. Тот плюнул, заозирался - как раз вовремя, чтобы заметить мальчишку, выскочившего из узкой двери, почти невидимой в тени справа, и слишком поздно, чтобы увернуться от ножа.
Воробей на бегу выдернул два первых ножа из Фаджета и Туноша, так же на бегу метнул один - попал в ногу убегавшему, пробежал ещё шагов пять и довершил последним в основание черепа. Глубоко вдохнул, встряхнул руками - и расплылся в счастливой улыбке. Подобрал тот нож, что подсёк ногу, выдернул второй, вернулся за третьим - только после этого подошёл к Фаджету. Тот возмущённо глядел в небо, откинув левую руку с задравшимся широким рукавом зангской рубахи. На запястье мягко дробила лунный свет змеиная кожа. Воробей, едва удерживаясь от того, чтобы засвистеть дурацкую песенку, отвязал выползень и повернулся.
За спиной, в пяти шагах, стояли Близнецы и Кхад. Причём Близнецы пасли странную парочку: старика с дорожным мешком на спине и мальчишку с беспородным псом у ноги.
Кхад хмыкнула.
- Неплохо. Только свидетелей проворонил. Или на нас рассчитывал?
Воробей прекратил улыбаться и покраснел.
- Я...
- Кхад, он просто первый раз, вот и расслабился раньше, чем надо! - вступилась Кейя. - Но ведь здорово всё сделал! Ведь правда? Четверых ведь! Ну скажи?
- Принят, - кивнула Кхад. - Разбирайся с этими и идём отмечать.
Воробей повернулся к "этим". Мальчишка был порогов на восемь старше него, коротко стриженый - едва до середины ушей тёмные волосы, скорей ошарашенный, чем напуганный. А старик...
- Ай, Кхад! А я его видел - деда, он фокусник, на рынке вчера был! - возбуждённо обернулся он, сверкая глазами. - Он так жонглировал здорово!..
Кхад молчала, задумчиво глядя куда-то на тёмные доски балконного дна на соседнем доме. Воробей замялся, перевёл глаза на деда, на Кхад, на деда, обратно...
- Давай его оставим? - выпалил он наконец.
Кхад лениво оглядела старика. Он стоял неподвижно, и выражение лица было точно у статуй раннеимперской поры: непроницаемая тень улыбки в морщинах у глаз.
- Зачем? - спросила Кхад.
- Ну... Он жонглировать будет...
- Птах, ты думаешь, что в цирк попал? - искоса усмехнулась ведьма. - Бегом давай: слишком мы тут застоялись!
- А какая разница? - заговорила Кейя. - Пусть он сначала представление покажет - вот и отпразднуем, что Воробья приняли...
Нейтрального тона у неё тоже не получилось: девчонке немногим меньше Воробья хотелось поглядеть представление. Кхад выдержала паузу в пару секунд.
- Идём.
Воробей едва удержался от того, чтобы подпрыгнуть, Кейя заулыбалась, и даже записной флегматик Нейех позволил себе немного размять мышцы лица.
- Шонека отпустите, - вдруг сказал старик.
Все пятеро, включая Шонека, уставились на него с немалым удивлением.
- Вам не будет никакого вреда: разве станет стража слушать простого мальчишку? Нет нужды... - лицо старика дёрнулось: от левого виска и до угла рта, - его убивать. Отпусти его... - попросил он, обращаясь к Кхад.
- Не вижу причин, - отозвалась она.
- Нет причин его убивать!
- Нет причин его не убить, - поправила Кхад, шагая к ходу на пустырь и открывая дверь.
Дома были почти все. Только неразлучные Умник, Трепло и Синий куда-то запропастились, а все остальные новость о празднике восприняли с восторгом. (Сияющая Кейя не забыла напомнить, что праздник - в честь Воробья, нового кхади). Жонглёр в факельном свете смотрелся весьма эффектно: зрители глазели, раскрыв рты. И сам старик, увлёкшись привычным делом, ожил, улыбнулся, бросил шутку-другую - пока не наткнулся взглядом на край стола: Кейя забралась туда с ногами, растрёпанная и счастливая, одной рукой в такт летающим мячикам похлопывая по крышке стола рядом с собой, а другой, с ножом, надёжно прихватив за стоячий воротник Шонека. По другую сторону мальчишки стоял Нейех, самую малость менее невозмутимый, чем обычно. Воробей забыл обо всём, хохоча от восторга на лавке чуть впереди. Шонек сидел бледней плаща Тиарсе и вздрагивал каждый раз, когда нож Кейи напоминающе касался шеи. Старик отвёл глаза. Впереди смеялись ребята одного возраста с его Шонеком. Чуть правее сидела в единственном на всю комнату кресле та тоненькая девчонка, которая была на Старой Храмовой улице и которую называли "ведьмой". С виду ей можно было дать порогов двадцать шесть - или парой порогов больше. Представление её не заинтересовало: маленькая ведьма смотрела, как светловолосый паренёк справа от жонглёра разбирает его сумку. Протянул её "ведьме", та положила сумку на колени, разглядывая книгу. Старик опустил дрожащие руки и стоял неподвижно, не поднимая взгляда на внука. "Ведьма" молчала, и остальные следовали её примеру. Только из-под пола слабо слышалось бормотание Арна. Тишина становилась гнетущей. Что-то слева зашуршало, и чуть слышно ойкнул Шонек. Ведьма переместила внимание с книги на старика.