Страница 76 из 82
Вечер и ночь пролетели как одно мгновение.
— Все, мне пора, — Сергей целовал мокрое лицо Алики, через силу освобождаясь из ее объятий. — Пора! Береги себя, я ненадолго.
Дверь закрылась. Одна. Звенящая пустота ударила Алике по ушам. Сергей унес с собой ее сердце, ее душу, ее мысли. Она легла на его край кровати, закутавшись в одеяло, еще хранившее его тепло. Дикая тоска и одиночество накрыли ее с головой.
39
Полк был готов к отправке. Задерганный, замотанный получением, тасканием, укладкой, загрузкой, проверкой, личный состав ждал посадки в самолет, как заключенные — освобождения — ну, наконец-то!
— Обстановка на месте сложная, — ораторствовал на финальном брифинге комбат. — В городе идут бои за кварталы, за дома. Ситуация постоянно меняется. Наша задача — укрепиться в аэропорту, не ввязываться в столкновения, не поддаваться на провокации и не отвечать на огонь, соблюдая полный нейтралитет. Надеюсь, это всем ясно? Один взвод морской пехоты уже на месте. Ваши «друзья», — комбат оскалился, — будут вас встречать. Не начинайте им морды бить сразу по прибытию, оставьте решение проблемы — кто кому сделал больнее прошлый раз — на потом. Никто не знает, сколько времени мы там будем находиться, так что контролируйте эмоции. За любое нарушение, а также за распитие алкогольных напитков — немедленная отправка, со всеми вытекающими последствиями.
— Сань, что-то мне лететь туда уже не хочется.
— Не говори, ни пострелять, ни водки попить.
— На хрен, спрашивается, мы туда вообще тогда лезем?
— Он же сказал: мир поддерживать!
— Какой мир, Саша? Где мир? Там? Они там колбасятся между собой со страшной силой, а мы, как дураки, посередине будем стоять? Это все равно, что пытаться, находясь в эпицентре массовой потасовки, никого не ударить и пиз-й при этом не получить! Не получится. Так что эта нейтральность — до поры, до времени. Рано или поздно придется чью-то сторону выбирать.
— Да, только не нам это решать...
- Согласен — не нам. Нам выбирать — стрелять или не стрелять. Если стрелять — то куда и как! По крайней мере, я точно знаю, против кого я не пойду. Эх! А, может, лучше в Африку — демократию насаждать? Пардон, наводить...
Колеса завизжали, ударившись о бетонку. Гул ворвался в салон, выхватывая Сергея из нирваны воспоминаний.
— Что-то быстро мы, — он потянулся, расправляя затекшие члены.
— Европа — не Россия, здесь все рядом, — зевнул в ответ украинец.
Сергей прильнул к иллюминатору, за бортом моросило, фиолетовые тучи нависли над землей, защищая ее от солнца. Загреб встречал миротворцев прохладцею.
Самолет медленно бежал по полосе вдоль замерших разноцветных силуэтов, уже отдышавшихся от полетов кораблей. Невзрачные, серо-зеленые военные чередовались с яркими, блестяще-вульгарными гражданскими. В самом конце полосы, скромно выделяясь среди присутствующих не окрасом, а габаритами, горбатился транспорт с инициалами ВВС США. Вокруг его гигантского тела суетились зеленые люди-муравьи, вытаскивая из темноты его чрева на свет зеленые ящики.
— Во, гуманисты уже здесь, — кивнул Сергей на иллюминатор.
— Что привезли? — попытался разглядеть Александр, перегнувшись через сиденье.
— Гуманитарную помощь...
После многочасовых переговоров, утрясаний и согласований подразделение Сергея погрузилось в родной до слез АН-26.
Сразу после набора высоты лейтенант окликнул Сергея.
— По-русски говоришь? — обратился к нему стоящий рядом с лейтенантом борттехник.
Сергей кивнул:
— Говорю.
— Тогда слушай, потом своим переведешь. Сразу после приземления мы подруливаем к зданию аэропорта, разворачиваемая хвостом. По сторонам вас будут ваши на броне прикрывать. Я открываю рампу — вы хватаете ваши баулы, ящики — и галопом до здания. Понятно?
— Понятно, что тут непонятного? — Сергей замялся. — Так жарко там, на месте?
— Снайперы свирепствуют, лупят по всему, что шевелится.
— Но мы же голубые каски?
Мужик грустно посмотрел Сергею в глаза:
— Да им плевать какие у вас каски — голубые или розовые... Они здесь все сошли с ума.
Сергей перевел. Лейтенант согласно кивнул технарю — ОК!
— Удачи тебе, зёма! — сказал борттехник, оставляя Сергея.
— Спасибо, братан, вам тоже... до дома долететь.
АН бросился в пике, барабанные перепонки пассажиров прогнулись до мозгов.
— Им что консервы возить, что людей — все едино, — ворчал Саша, зажав свой большой нос и пытаясь продуться.
На самом выходе из пике самолет, поднимая облако пыли, ткнулся стойками шасси в полосу, как будто хотел разбудить уснувших пассажиров. Напрасно. Никто не спал.
— Вперед-вперед-вперед, — орал возбужденный лейтенант, пытаясь перекричать вой самолетных двигателей, как только рамка коснулась бетонки.
С каской на голове, в тяжелом бронежилете, навьюченный, как лошадь, с баулами в руках, Сергей, прогибаясь под ношей, устремился к зданию. Уши были заложены от посадки и от рева двигателей. Он ничего не слышал — вперед-вперед! — видел только махающих руками, указывая направление парней морской пехоты, и здание с надписью: «Добро пожаловать в Сараево!»
Кто-то из несогласных на высадку зеленых беретов в голубых касках на его родную землю, не имя под рукой ничего, кроме Калашникова и не имея возможности выразить свой протест иначе — дал длинную очередь в направлении разруливающего самолета. Дал в воздух, не целясь — от живота! Дал от злости — на дурака! А как еще вооруженным людям выразить свое несогласие?