Страница 74 из 82
Зная всю сложность их ситуации, отсутствие у Сергея права на семью, на нормальную жизнь и не желая подставлять его безопасности легиона.
— Нет, — подумав, сконфуженно ответила Алика.
— Отца нет? Ага, ветром надуло? Или там столько прошло, что установить отцовство просто невозможно? Вот молодежь пошла — сплошной разврат! Куда только катимся? Ладно, беременность, а можно и СПИД подцепить! Есть же презервативы, наконец!
Прочитав все это в глазах пожилой женщины, Алика покраснела как от пощечины.
— Данных об отце нет...
— Мать-одиночка, так и запишем...
(Допрыгалась, еще пожалеешь о распутстве, еще не раз пожалеешь...)
— Садитесь, доктор скоро вас примет.
Ее поведение было немым уроком морали человека, твердо знающего, что такое религия и мораль, но так и не узнавшей, что такое любовь.
Доктором оказался молодой темнокожий мужчина.
— Да вы не стесняйтесь, я же доктор, — сказал он, заметив нерешительность совсем еще юной пациентки. — Ну, что же, сейчас мы узнаем, кто там у нас... — он плавно водил сканером по скользкому от геля животу.
На экране телевизора была отчетливо видна головка малыша с крутым лобиком и кнопкой-носом. Вид сосущего палец малыша взволновал Алику.
— А вот наше сердце, — доктор приостановил скольжение, на экране появился маленький пульсирующий комочек. Шум бьющегося сердца вырвался из динамиков. Скольжение продолжалось. — Позвоночник. Какой хороший у нас позвоночник! А вот и попа! — Рука со сканером замерла, и на экране во всем великолепии появилось то, что в корне отличает мужчину от женщины. — Ну, вот вам и ответ! Довольны?
Горячая волна накрыла Алику, счастье выступило слезами на глазах.
— Мальчик, превосходно сформированный. Наверное, у вас есть для него уже имя?
— Сережа, у нас будет сын! — не в силах ни держать в секрете, ни сдержать эмоции, Алика бросилась на шею вошедшему мужу.
— А я тебе что говорил? Говорил, что будет Иван! — счастливый Сергей подхватил Алику и, пронеся через комнату, бережно опустил на кровать. — А ведь кто-то хотел ничего не говорить до самых родов?
— Думаешь, я действительно смогла бы скрыть от тебя — сын или дочь?
— Конечно, нет...
Сергей нежно гладил упругий живот Алики.
— Как ты думаешь, он меня слышит?
— Не только слышит, но и знает, что это ты — его папуля!
— Да? — Сергей сложил рупором ладони и приложил их к мячику-животу. — Эй, мужик! Мужик, ты меня слышишь?!
— Громко не кричи, а то напугаешь.
— Мужик, по-русски понимаешь? Муж-ик?! Если понимаешь, стукни по стене один раз...
Наверное, глас родителя напугал-таки спящего Ивана, который вздрогнул от неожиданности, засадив ногой матери под самое сердце. Алика дернулась всем телом.
— Что с тобой? — заволновался Сергей, видя ее расширенные зрачки.
— Ничего, он просто зашевелился!
— Он по-русски понимает! Ура! — ликовал Сергей. — Мой сын русский!
Турбины перестали истерично визжать от стартовой суеты, и самолет наполнился ровным усыпляющим гулом. Иллюминатор с заглядывающей в него ночью напоминал Сергею известную своей тупостью картину — черный квадрат.
- Тоже мне искусство, — буркнул Сергей, закрывая «полотно» солнечным фильтром, предпочитая абстрактному черному произведению конкретные цветные воспоминания. Как всегда, зевая, он закрыл глаза, устраиваясь поудобнее в неудобном кресле эконом-класса, окунаясь в просмотр воспоминаний.
Вечер опускался на город. Бегущие и снующие деловые люди, заканчивающие трудовую неделю, вытеснялись расслабленными, никуда не спешащими людьми, впереди у которых впереди выходные.
Проезжая часть сужалась от припаркованных как попало машин. Улицы заполнялись владельцами этих машин, теми, кто пришел пешком, и туристами, которых привезли. Город глубоко выдыхал и расслаблялся — вперед выходные.
Сергей с Аликой, привыкшие за последние месяцы к осуждающим любопытным и удивленным взглядам окружающих (здоровый легионер с очаровательной беременной девочкой-ребенком не оставались незамеченными) и не обращая на них внимания, медленно брели, держась за руки, по бульвару, окольцевавшему старый центр города, возвышаясь над толпой белоснежной легионерской кепкой Сергея.
Они были счастливы! Счастливы тем, что, несмотря ни на что были вместе, тем, что скоро появится на свет их малыш.
— До сих пор не пойму, откуда взялась у тебя эта уверенность, что именно сын и именно Иван? Ведь странно — нет?
— Странно, — согласился Сергей. — Только я не знаю, откуда. Наверное, он мне подсказал, — кивнул Сергей в направлении загорающихся на вечернем небе звезд. — Может, получим ответ позже, когда Ваня подрастет... Я тебя хочу кое о чем попросить...
— О чем?
— Давай не будем его с рождения обрекать, выбирая ему между исламом и православием? Пусть растет свободным, без комплексов, открытым для восприятия мира. Он все равно будет знать и то, и другое. Тут ему никуда не деться. Когда вырастет, тогда сам осознанно выберет, кем ему быть. Но выберет он, и выберет сам. Ладно?
— А моя семья? Что им скажем?
— Семья?! Что же нам сказать нашему семейству? — Сергей задумался.
Придет время, и это будет причиной нового конфликта... Конфликта, которого не избежать, но до которого еще есть время приготовиться.
— Пока ничего не будем говорить. А к тому времени они немного привыкнут ко мне, а там поживем — увидим. У нас еще несколько лет впереди. Правда?