Страница 61 из 82
А память не переставала сменять один слайд на другой.
Перемещаясь по комнате, как в тумане, Сергей нажал клавишу магнитофона. Комната наполнилась звуками гитары из любимого альбома Алики.
Вы можете разрушить Vous pouvez detruire
Все, что вам захочется Tout ce qu'il vous plaira
Но достаточно ей распахнуть Elle n'a qu'a ouvrire
Свои объятия, чтобы все L'espace de ses bras
Стало, как прежде Pour tout reconstruire
Я люблю ее до смерти Je l'aime a mourir
Стоять не было сил, он беззвучно захлебывался слезами. Певец продолжал петь про любовь, а картины прошлого продолжали плыть перед глазами.
Горячая вода успокаивала, расслабляла и лишала возможности сопротивляться. Слез уже не было. Была серая, тупая пустота. Веки закрывались. Сергей входить в транс, в котором притупляются все ощущения и из которого выходят вперед ногами со вскрытыми венами.
Слайды начали терять очертания и расплываться, голос певца удалялся все дальше и дальше... Неожиданно где-то в глубине мозга, казалось бы, уже «обесточенного», взревела сирена, как в ИЛ-76 — сигнал на десантирование.
Он открыл глаза... белый потолок.
— Что ты делаешь? — было в мозгу. — Ну-ка, быстренько из ванны вон! Вон, я сказал! — сам себя подгонял Сергей.
Быстренько не получилось. Горячая вода тяжестью всего Мирового океана давила на грудь и отпускать не собиралась.
Перевалившись через борт, мокрый, на четвереньках, он добрался до кровати и провалился в темноту под песню о «Маленькой балерине».
31
— Ну и рожа в тебя, Шарапов, — встретил Василий страшно выглядевшего Сергея. — Слушай, дружище, выходные даются, чтобы отдыхать, а не чтобы затрахиваться до смерти. Если у тебя такой вид, то девки точно уже нет в живых.
— Ты прав, Вась, девки уже нет, а меня в живых, — Сергей поведал о случившемся, умолчав об истории в ванной.
— М-да, нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте...
— Не смешно...
— А я и не смеюсь. Что делать будешь? Надеюсь, стреляться не собираешься? — Василий уперся взглядом, прорентгенивая душу Сергея и ища опровержение закравшимся сомнениям — вид у Сергея был действительно неважнецкий.
— А то были такие...
— И у меня такие были... на посту возле флага... Не боись, стреляться не буду, — не отводя глаз ответил Сергей. — Буду продолжать нормальное безмозглое биологическое существование: кушать, какать, нести службу бодро, вообще ни чем не отвлекаясь.
— Вот это правильно, молоток, — заулыбавшийся Василий хлопнул Сергея по плечу. Если человек шутит, есть надежда, что оклемается. — Только в следующий раз, мубоба, когда пойдешь в незнакомый кишлак пое-ся — предупреждай, хотя бы для того, чтобы мы знали, где твои отрезанные яйца искать. Идет?
— Идет. Надо будет сходить забрать вещи, да и отдать ключи. На фиг мне одному квартира?
В коридоре Сергей налетел на «Каменного идола» — капрал-шефа, поляка, который получил это прозвище за сходство с античными титанами.
— Русский, цо болеешь? — похлопал он Сергея по животу и с видом доктора, прощупывающего пульс, потрогал бицепс на руке Сергея. Поляк беспокойно закивал головой и зацокал языком. По его реакции было понятно, что внутреннее состояние спрятать от людей не получится.
— Да съел что-то, животом промучился все выходные, — брякнул Сергей первое, что пришло на ум.
— Пойдем, — позвал капрал-шеф, заводя в свою комнату.