Страница 95 из 149
— Хорошо, мам. Люблю тебя.
— И я тебя, милая. Берегите себя. Поцелуй Макса от меня.
Вскоре мы ехали по дороге, направляясь в Нью-Хейвен, ели пиццу, и я не переставала думать о Брайане. Но что я могла сделать? Он был, как Стейси — непоколебимым. И никогда не отпустил бы меня на моих условиях.
Я задумалась о Новом годе. Я хотела впервые отпраздновать его тихо. Вместе с Брайаном, музыкой, шампанским и свечами. Никакого света и других людей. Я хотела разговаривать, смеяться, танцевать и заниматься любовью только с ним. Он стал моей второй кожей, и вот уже третий день мне было больно без него дышать. Нет смысла в жизни, кроме любви. Пусть все запутано, неспокойно и неправильно, но все же, если каждый раз, как первый, это и есть свет, который нужен.
Приехав, я написала сообщение Джасперу, что в городе, и перед парами мы идем за кофе. Также, не рискуя еще возвращаться в квартиру, я сняла номер в гостинице. Я пыталась удержать Макса. Он был сейчас единственной ниточкой, которая держала меня на плаву. Прежде чем уйти спать, хоть и оставалось пять часов до подъема, я позвонила Донне.
— Пожалуйста, скажи, что мне не нужно идти на опознание твоего трупа, — ответила девушка.
— Не нужно, — прошептала я, и слеза скатилась по моей щеке. — Ты мне доверяешь?
— Всегда.
— Присмотри за Брайаном, пока меня не будет. Не давайте нового номера или почты. Скажите, что не знаете, где я, и пусть он не ищет меня. Я не вернусь.
— Эмили, что случилось?
— Я расскажу тебе, но в другой раз.
— Брайан тут рвет и мечет. Продал несколько зданий, уволил пару сотен или около того людей.
— Уволил?
— Да, но говорит, что у него все под контролем.
— Я просто хочу, чтобы он был счастлив, понимаешь? — вытерла я слезы. — Чтобы он был жив. Я люблю его. Донна, я так сильно его люблю, но не верю небесам, что они смогут уберечь его.
— Я верю тебе, Эм, и я все сделаю. А ты строй свою жизнь. — В трубке воцарилось молчание, и больше всего я любила именно его. Мне нравилось, что я могу помолчать с ней, и это не вызывало неловкости. — Как там брат Эбби? — спросила Донна спустя несколько минут.
— Красивый мужчина, умный человек, хороший профессор, замечательный друг, кроме того, джентльмен.
— Бесподобно, значит я нашла себе мужа.
Спустя четыре часа сна я встала с кровати, сходила в душ, оставила деньги Максу, заказав еду ему в номер, оделась и пешком направилась в Старбакс. В эти выходные я столько просидела за рулем, что больше не могла слушать две вещи: рев мотора и собственные мысли.
— Что случилось, Эм?
— В каком смысле? — посмотрела я на друга.
— Вы расстались с Прайсоном?
— Да.
— Что ты любишь в нем?
— Я люблю его улыбку, — не смела я посмотреть на друга. — Люблю его запах, и мне нравится, что мы говорим фразами друг друга. Я люблю, как он выглядит с утра и когда спит. Он вызывает во мне столько чувств, и я хочу жить благодаря ему.
— И меня это пугает, — покачал головой Джаспер. — Вспомни, какой ты была. Ты развлекалась, а потом снова работала, как лошадь. И ты добилась. Ты добилась слишком многого, чтобы бросить это ради мужчины.
— Ты бы бросил все ради женщины? Этот город, эту работу, чтобы быть рядом с ней? Не знаю, как ты, Джаспер, но я брошу ради него мир, за исключением нескольких людей. Но сейчас ему без меня будет лучше. На этом этот неловкий разговор мы заканчиваем, и я иду к своим студентам, профессор.
Я помахала ему рукой на прощание и направилась в аудиторию.
— Зачем люди врут? — спросила я у студентов на паре.
— Удержать.
— Сохранить.
— Спасти или спастись.
Они говорили свои мысли, и каждая из них была правильной. Вы когда-нибудь задумывались, почему врете вы? С чего вы взяли, что, соврав, сохраните человека, семью, достоинство или жизнь?
— Ну или же они хотят быть похожими на вандалов, — сказала я, проводя взглядом каждого студента. — Работа юриста — это состояние души человека. Если вы слишком правдообильны по отношению к другим или себе, скорее всего, вы не выдержите. Там много вранья, и вам часто придется защищать далеко не хороших людей.
— А как часто вы это делаете? — спросил студент.
Я улыбнулась и села на край стола.
— Запомните, никто не спасет вас от собственной жизни. Вы обязаны надеть броню и сами себя спасти. Сегодня может быть тяжелый день, но вы должны его пережить.
— А этика состоит в чем?
— Не важно, насколько грешен человек перед Богом, мы защищаем по закону, и должны сделать все возможное, не разглашая то, чего не обязаны. Объяснения человека вам нужны до суда, дальше в них нет смысла.
— А если это противоречит нашим интересам?
— Если вы о профессии, то бросайте сразу. А если о определенном деле, то зависит, чего вы хотите: быть хорошим адвокатом — откажите, востребованным — заткнитесь и думайте о противнике.
— А что на счет вас, мисс Харисон?
— Я научилась всегда ставить себя и свои интересы выше других, — пожала я плечами. — Но это было далеко не в первый год моей работы, и даже не в третий.
Я вышла из университета и направилась в кофейню. Снова. Заказав латте, я наблюдала за мамами с детьми, которые гуляли. Когда люди женятся, они не думают, а что будет, если не выйдет. Дети. Мужчина и женщина, если у них есть ребенок, всегда будут в долгу друг у друга, и всегда будут связаны. Ребенок, который похож на любимого человека — живое воспоминание счастья. Брайан присылал мне сообщения все время. Он писал о том, как любит, как скучает, что готовит и какой галстук надевает. «У нас дождь», «Сегодня на мне твой любимый галстук», «Я продал компанию отца», и чаще всего: «Я скучаю по тебе». Я же отвечала, но не отправляла: «Я хочу с тобой в Италию. Италия сама по себе удивительная страна. Она как шкатулка, в которую веками складывали истории, и теперь это все бесценные сокровища, которыми мы наслаждаемся. На мосте Пьетра открывается прекрасный вид на набережную, и там так романтично. Я бы хотела побывать с тобой именно в том месте. Я так скучаю по тебе, Брайан. Прости меня, но я уехала не потому, что ты что-то сделал не так, а просто хочу защитить тебя. За это время я разберусь в себе. Научусь до конца доверять, прежде чем я смогу полностью посветить себя нашей жизни».