Сокровенные мысли

«В детстве я мог часами сидеть и смотреть, как горит огонь. Люди считали это своеобразным, но мне было плевать. До определенного момента. По большому счету, мне было плевать на все до тебя. На фоне ночного Нью-Йорка ты выглядела насквозь порочной, похожа на мою ошибку. На ошибку, которая станет моей слабостью и погибелью. Ты уходила от мира, когда темно, но не растратив теплоты, каждый раз возвращалась туда, где тебя ждали. Знаешь, я помню куриный бульон, который варила мне бабушка, когда я был маленьким. И вот сидя с тобой за столом, я почувствовал, что у меня снова есть семья. Я почувствовал запах дома. Когда-то я сказал тебе, что, по большому счету, все воспоминания ранимы. И вот сейчас, зная о моем прошлом, ты все еще рядом. Не знаю, чем я это заслужил, но пусть будет так. Я не хочу знать иной причины, кроме твоей любви». 

Читая это сейчас, сидя возле камина гостиницы, я не проронила ни слезы. Я надеялась, что он поймет мои слова. Или я действительно оттолкну его, но он будет жить. Мне его жизнь и безопасность важнее, чем чертовы отношения. Я полюбила Брайана Прайсона. Я больше, чем просто полюбила его. Он влез мне под кожу, и я дышала им. Его запахом, ароматом, улыбкой, и непоколебимым желанием оградить нас от всего мира. 

Мы остановились в гостинице New Orleans Marriott. Она расположена во Французском квартале и в двух кварталах от Bourbon Street. Этот отель был оформлен в полностью современном стиле, хотя, если честно, я надеялась совсем на другое. Мы не спеша ходили по улице Canal Street, смотря на людей и подставляя лицо солнцу. Ветер обдувал мои волосы и плечи. Если, приехав со Львова в Нью-Йорк, я удивилась движению и темпу этого города, то в Новом Орлеане — праздникам. Художники сидели за мольбертами, рисуя картины, музыканты развлекали туристов, и в ресторанах подавали лучший бурбон. Джаз играл в каждом баре, и мужчины пытались удивить своих женщин, когда те привлекали их внимание.

— Вы — моя королева, — сказал мужчина, стоящий возле меня, когда я любовалась картиной художника.

— Жаль, что вы не мой король, —  посмотрела на него, улыбнувшись.

Затем мы ушли, направляясь в следующий квартал. Макс сжимал мою руку в своей, и это было прекрасно. Он понимал меня. Каждый раз я искала призрачный след мужчины, которого любила, чувствуя себя беспомощной, как никогда. Я видела его везде и здесь, и всегда со мной. Но кончилась тетрадь повестью, автором которой была я. Строка оборвалась, и я просто не знала, что дальше. «Прости меня» — слова которые я хотела сказать ему. И пока я снова и снова думала об этом, шаги стихали, и я расслаблялась, но лишь на мгновение. 

Фотографировала моменты, красивые улыбки, искренность на лице человека, архитектуру, замки, парки, вкусный кофе, душевного музыканта и уличных собак. Я запечатлела каждый момент, чтобы помнить. Воспоминания так важны, а такие вещи помогают нам лучше вспомнить. Bourbon Street, студийные магазины, эксцентричные бары и праздники гигантского масштаба.

— Может, ты мне все расскажешь, Эмили? — спросил Макс, когда мы завтракали в воскресенье.

— Макс, я думаю, — ответила, смотря на него, — всему есть предел.

— Эмили, предел есть даже у беспредела. Мне нужно беспокоиться?

— Ты хочешь домой?

— Я дома. Я рядом с тобой. И не оставлю тебя, пусть мы и будем переезжать, завтракать каждое утро в другом городе, и ты все время будешь строить планы по захвату миру. 

— По захвату мира? — улыбнулась я. — Нет, все гораздо масштабнее.

Завтра утром нужно было быть на парах, и сегодня после обеда мы уезжаем в Нью-Хейвен. Снимем номер в гостинице за наличку, и пять дней проживем в том городе, а потом снова уедем на два дня в Париж или Лондон, не важно. Главное — дать Брайану время свыкнуться, что меня нет, и чтобы он начал жить, тогда я и смогу исправить ошибку, которую он допустил. 

Путешествия. Когда тебя везут, ты смотришь на природу, но, когда ты едешь сам, чувствуешь. Я предпочитаю простоту. Красивый уголок природы, кофе и любимые люди рядом. Сейчас не было самого ценного — именно этих людей. Адам знал, где я. Я понимала, что заставляю врать его, но это было для блага, и этот мужчина тоже это понимал. После завтрака мы приехали в гостиницу, включили музыку и стали собирать вещи. Я взяла телефон и позвонила матери, чтобы она не ехала сейчас в Нью-Йорк. 

— Привет, — улыбнулась я.

— Привет, милая, — ответила она. — Где ты?

— Едим в Нью-Хейвен. Тут красиво.

— Я знаю, — улыбнулась она. — Ты на машине?

— Да. Мам, у меня вопрос, только не как к маме, а как к женщине, которая обожаема своим мужем.

— Ты хочешь знать, не сомневалась ли я?

— Да, — прошептала я.

— Знаешь, есть женщины, которые говорят, что если нервничаешь перед свадьбой, то это плохо, и если любовь слишком легка, то она не долговечна. Ты никогда не узнаешь, если не попробуешь. Что такое правда, Эмили? Субъективное понятие. Часто она не выгодна, и для некоторых совсем неудобна. 

— Мы расстались, — прошептала я.

 — Ты моя дочь, Эмили. Любимая дочь.

— Я твоя единственная дочь, — засмеялась я.

— Да, а еще ты мое сокровище. Если уж ты считаешь, что так будет лучше, то значит так действительно лучше. Обернись и пройди немного жизни. Только не той, к которой ты привыкла. Ты не можешь судить людей, ведь ты не знаешь, кто они на самом деле, без их одиночества и страданий. 

— Дай Максу еще немного времени, — чувствовала я подступающее слезы. 

— Я даю ему месяц. А потом пусть садится в самолет, и мы ждем его дома.