Страница 103 из 127
Я решительно поднялся и покинул тесную комнату, выйдя в просторный дворцовый коридор.
День… наконец-то этот день Круга жизни настал! О, сколько всего говорили во дворце и в столице обо мне! Хотя, когда минуло девять дней – время, чтобы побольше народу успело собраться и добраться до пристоличного поля – на состязание музыкантов и менестрелей пришло много людей – и желающих поучаствовать, и желающих посмотреть на состязание. Состязание растянулось на пару дней, доставив всем немало удовольствия. Вроде и немудреная забава – слышать чьи-то музыку и песню, а радости моему народу она прибавила. Я ходил среди них и радовался, видя, как разглаживаются их лбы от улыбок, как светлеют их лица от отдыха и счастья.
Вороги – и спасибо им на том – во время состязания никак не высунулись. Вот бы и Круг жизни прошёл тихо, без их палок в колёса!
Кан, кстати, в состязании участвовал. Под иллюзией черноволосого мужчины. Я и кое-кто из алхимиков, знавших секрет необычной смеси, стягивающей покрывало иллюзий перед глазами носившего камни-кристаллы, выращенные из неё, его увидел. И, кстати, оказалось, это он был тем Гришкой, о котором молва расползлась по стране. Вот только того самого Благовеста я не увидел. Слышал чьи-то обрывки разговора – и ещё кому-то было жаль, что не увидели его. Талантливый, говорят, парень был. Надеюсь, у него всё хорошо.
Вот закончился последний этап состязания. Кан, кстати, от заслуженного участия в празднике отказался – и деньги свои каким-то нищим ребятам раздал. Сказал, что при всём уважении к музыке, у него есть дела. Свои прекрасные дела женского полу. И люди засмеялись, заулыбались, услышав. Ага, это такой тонкий намёк мне, чтоб я ему встречу с Алиной устроил, как и обещал.
И вот наконец-то день праздника. Алина и Цветана туда пришли вдвоём. А я – вместе с Каном. Раз уж обещал помочь ему её увидеть. А дальше пусть сами как хотят. Судя по тому, что славу менестреля и музыканта он добывал под иллюзией, а выигрыш роздал, он к славе и к богатству особо и не стремился, да и к людям сострадание у него было. Так что, он мне начал даже нравится. А ещё – и своей игрой на флейте. Какова у него примесь эльфийской крови, мне неведомо, но игра у него – совершенна и волшебна.
Мы шли с Каном в его настоящем облике между палаток и рядом людей. Старики, что нам попадались, порою ворчали, мол, «Как мальчишка узнал?» и «С чего бы он затеял эту возню с Кругом жизни?». Впрочем, меня завидев или правильно среагировав на тычок в бок от знакомых, приметивших меня раньше, начинали мне улыбаться и кланяться. Будто и не осуждали только что. Ох, люди! Я, впрочем, виду не подал, что расслышал: пусть чернореченцы сегодня отдохнут, уж слишком много сил вытянула эта вражда из наших жил.
Уже на рассвете наряженные люди начали собираться на главной площади с предвкушением чего-то чудесного. Никто не ругался, не сплетничал. Никто не пил ни пива, ни вина. Все пришли, вымыв руки, и с удовольствием черпали холодную воду из фонтана, сооружённого на месте подземного ручья на поле, по такому торжественному случаю. Давным-давно люди верили, будто вода, выпитая во время этого праздника, способна исцелить любую болезнь. Чтобы вода приобрела целебную силу, нужно было пожелать здоровья всем родным, друзьям, знакомым и даже врагам, опуская в неё руки. Чем искреннее пожелание, тем целебней вода. Чем больше людей опустят в воду руки с недобрыми мыслями, тем меньше от воды будет пользы. Люди ждали в очереди у фонтана, хмурились, стараясь не забыть никого из обидчиков и врагов. Хотя бы ради здоровья своего. Вдруг вода всё-таки действительно излечит хвори тому, кто к ней в добром настроении подойдёт да слов о людях наговорит добрых?
Я вышел к людям. В одежде простонародья, с простеньким тонким серебряным обручем на голове. Толпа расступилась, пропуская меня к фонтану.
Приблизился к каменному старому сооружению. Затем поклонился на четыре стороны, приветствуя свой народ старинным жестом. Читал в летописях, что этот поклон правителя его народу, стоя в его кругу, на четыре стороны света, был популярен несколько веков во всём Белом краю, но потом королям расхотелось «унижаться», кланяясь подданным. А я не считал унижением поклон людям, которые проливали свою кровь за меня и растили мне еду.
Люди радостно зашумели, приветствуя меня. Люди уважают тех, кто уважает их. Даже если поначалу есть несогласия или вражда, его можно растопить своим уважением и добром. Хоть в какой-то степени. Жаль, Борислава не выпустить. Он ещё, по донесениям стражников, не смирился. Мог устроить какую-нибудь шумиху. Мог даже кого-нибудь убить, сорвавшись, чтобы выпустить гнев.
Я с улыбкой подождал, пока накричатся самые ретивые из приветствующих меня, потом наклонился над водой. Стоял близко от людей, один в кругу толпы. И было бы просто выбросить руку с ножом, но… никто не покусился на мою жизнь: доверие рождает доверие.
Я был первым, кто попробовал исцеляющей воды. Деловито закатал рукава, опустил руки в воду и долго не вынимал их, мысленно припоминая всех. Затем вслух пожелал здоровья чернореченцам. Потом, чуть погодя, новодальцам и светопольцам. С улыбкой зачерпнул воды в ладони, выпил и сказал людям, стоящим у фонтана:
- Сегодня нужно желать здоровья всем.
Не все последовали моему примеру. Более других старались дети, уже понимавшие смысл произносимых слов. Свободные от родительских упрёков – тем тоже хотелось исцелиться – они чаще взрослых желали здоровья соседним народам.